Миллионы порожних бутылок
Заполняют чертоги чердачьи…
Что осталось от личного тыла —
Браки-призраки, ночки-подачки.
Оживая от прикосновений
Подающего знаки сознанья,
Уповаю на вас,
Уповаю на вас,
Уповаю на воспоминанья…
Аргументы, почившие в бозе,
Выгибают из губ оригами.
И всё больше склоняется к прозе
Мозг, наученный мыслить стихами.
Отраженье становится плавным,
Повторяет движения, словно
Повинуется бес,
Повинуется бес,
Повинуется беспрекословно…
Промедление необратимо
На театре любовных бездействий.
Память движется, движется мимо
И впадает в троянское детство,
Где в разгаре ночных приключений,
В промежутках меж чудом и чаем
Ложь я чуял не раз,
Ложь я чуял не раз,
Ложь я чуял, не разоблачая.
Но опасны сады Ойкумены
Для принцесс с непочатою свитой.
На звучащее тело Селены
Я надену невидимый свитер.
И падут неприступные стены,
И рассыплются камеры пыток
Под подковами пар,
Под подковами пар,
Под подковами парнокопытных.
Послевкусие свадебных маршей
Ощущается в кухне походной.
И желанья становятся старше,
И в возможностях больше свободы.
Мысли сходятся на горизонте,
Мир становится сух и утробен.
Только я в нём не прав,
Только я в нём не прав,
Только я в нём неправдоподобен.
Каждая мышь — довольна,
Каждая мысль — на воле,
Каждой твари — по паре,
Каждой крале — по роли.
Всем кроликам — по капусте,
Удавам — по ящику мяса,
Наевшимся — по сиесте,
Непьющим — по кружке кваса…
И осталась — самая малость,
Осталась только голая милость,
Это всё, что от жизни осталось,
Всё остальное сгодилось
И пущено в ход…
