Камилл. Не говори так, Эро, в конце концов я тебе поверю.
Люсиль(к Эро, грозя ему пальцем). Скажите, что это неправда, а то я вам глаза выцарапаю.
Эро. Ну, хорошо, неправда: самый жестокий человек — это вы.
Люсиль. Ну что ж! Ничего не имею против.
Камилл. Твои слова, Эро, меня очень расстроили. Это верно, я причинял людям много страданий, и все же я человек не злой. После моих прокурорских речей кого-нибудь непременно вздергивали на фонарь. Меня подстрекает какое-то бесовское мальчишество. Из-за меня жирондисты гниют в полях, которые поливает этот ледяной дождь. Из-за моего «Разоблаченного Бриссо» срубили головы тридцати юношам, прекрасным, благородным. Они любили жизнь так же, как я, они появились на свет ради того, чтобы жить, чтобы наслаждаться счастьем так же, как я. У каждого из них была своя ласковая, милая Люсиль. О Люсиль, бежим, бежим от этой смертоубийственной борьбы, которая может обернуться и против нас! Что, если и нас тоже — тебя, нашего маленького Горация?.. Ах, как бы я хотел снова стать никому не известным человеком! Где то убежище, то подземелье, в котором я со своей женой, ребенком и книгами мог бы укрыться от посторонних взоров? О ubi campi...[3]
Филиппо Ты попал в самый водоворот, тебе уже не выбраться.
Эро. Нет, отпусти Камилла, эта война не для него.
Филиппо Он сам только что сказал: нужно исполнять свой долг.
Эро(указывая на Камилла, который прижался к Люсили). Посмотри, не кажется ли тебе, что долг нашего Камилла в том и состоит, чтобы быть счастливым?
Камилл. Это правда, у меня какое-то особое призвание к счастью. Есть люди, созданные для того, чтобы страдать. Мне страдания отвратительны, не хочу я их!
Люсиль. А я не помешала твоему призванию?
Камилл. Веста моя, волчонок мой милый, моя маленькая Ларидон[4]... Ты очень виновата передо мной! Благодаря тебе я слишком счастлив.
Люсиль. Негодник! Он еще жалуется!
Камилл. Понимаешь, из-за этого я утратил всякую волю, всякую веру.
Люсиль. Каким же образом?
Камилл. Прежде я верил в бессмертие души. При виде человеческого горя я говорил себе: мир был бы устроен слишком нелепо, если бы добродетель не вознаграждалась где-то еще. Но теперь я счастлив, счастлив вполне, — вот я и боюсь, что уж получил свою награду на земле. И мой довод в пользу бессмертия не представляется мне больше убедительным.
Эро. Постарайся обойтись без него.
Камилл. Как это просто — быть счастливым! И как мало людей владеет этим искусством!
