Но сейчас все не так… Сервис. Культура. От вокзала и до лагеря всех ролевиков, приехавших с двенадцатичасовыми поездами, бесплатно возят… Кто, я хотел бы знать, оплачивает этот шикарный автобус? Надо быть справедливым, особенно если пытаешься вжиться в роль эльфа-паладина, нас трясет не из-за разболтанных амортизаторов, а из-за дороги, способной качеством своего покрытия остановить продвижение вражеской армии. Неужели среди фанатов Средиземья затесался олигарх? Или среди нас просто сынок начальника таксопарка? Нет, это добром не кончится…
Одновременно с этой его мыслью раздался отчаянный визг тормозов, который, впрочем, тот час же заглушил еще более отчаянный визг представительниц прекрасного пола. Хотя к ним, кажется, присоединилось и несколько парней. И у них были на то причины.
– Накаркал, – ошалело подумал Анатолий, глядя на пейзаж, расстилающийся за окном.
Перед его глазами предстало… Паладин всерьез задумался, что же это такое он видит. Бездну? Межреальность? Астрал? Короче, переливы радужных цветов, танцующих на постоянно меняющей форму поверхности. И тут Зеленого посетила идея. Он решил посмотреть, на чем стоит автобус. И, скосив глаза вниз, тут же о ней пожалел. Автобус не стоял. Он висел, не поддерживаемый ничем.
– НУ, ЗДРАВСТВУЙТЕ, СМЕРТНЫЕ, – внезапно раздался в его мозгу голос, подобный тихим, но все равно очень внушительным раскатам грома. – МОЖЕТЕ ТРЕПЕТАТЬ, ИБО Я – БОГ! А МОЖЕТЕ И НЕ ДЕЛАТЬ ЭТОГО, МНЕ БЕЗРАЗЛИЧНО.
Если бы Анатолий смог, он бы трепетал. Но не получалось. Мозги как-то отказывались работать и, судя по тому, что остальные пассажиры автобуса тоже притихли, как мыши под веником, состояние это не было естественным. Впрочем, кто бы сомневался.
– А СЕЙЧАС НЕМНОГО О ТОМ, ПОЧЕМУ ВЫ УДОСТОИЛИСЬ ЧЕСТИ ОБЩЕНИЯ СО МНОЙ,- продолжил громоподобный глас. – ВПРОЧЕМ, ОБЪЯСНЯТЬ ДОЛГО, НО СЕЙЧАС ВСЕ САМИ ПОЙМЕТЕ. ПРИГОТОВЬТЕСЬ. БУДЕТ НЕМНОЖКО БОЛЬНО.
Анатолий хотел было запротестовать, но не успел. Его захватил водоворот абсолютно неизвестных ранее ощущений, и потащил куда-то. Шепот миллиардов голосов бился в уши. Картины, сменявшие друг друга с неимоверной частотой, ломились сквозь закрытые веки. Противоречивые и, пожалуй, вряд ли человеческие эмоции возникали в сознании на краткий миг и тут же уступали свое место для новой порции. Было ли то, что он чувствовал, болью? Сложно сказать. Но одно было точно. Второй раз подвергнуться подобному Зеленый не согласился бы ни за какие коврижки.
