Я страшусь только одного — вновь увидеть Францию порабощенной. Но мы этого не допустим. Она будет свободной, как и мы, или умрет вместе с нами. Да, подобно Виргинию, мы скорее убьем ее своими руками, чем позволим тиранам надругаться над ней... Братья! Мы будем свободны! Мы уже свободны! Каменным бастилиям противопоставим твердыню наших сердец, несокрушимую крепость Свободы! Смотрите! Небеса разверзлись, боги за нас. Солнце прорвало облака. Листва каштанов радостно трепещет. О листья, весело шумящие в едином порыве с народом, который пробуждается к новой жизни! Будьте нашей эмблемой, знаком нашего единения, залогом нашей победы! Листья цвета надежды, цвета моря, цвета природы — вечно юной и свободной! (Срывает веточку.) In hoc signo vinces![3] Свобода! Свобода!
Народ. Свобода!
Все проталкиваются к Демулену, обнимают, целуют его.
Конта(украшая волосы листьями). О юная Свобода! Зеленей в моих волосах и цвети в моем сердце! (Пригоршнями разбрасывает листья вокруг себя.) Друзья, украсьте себя эмблемой лета!
Народ срывает листья, оголяя деревья.
Старуха-торговка. К королю! Это он хорошо сказал! Надо идти к королю! В Версаль, ребята!
Гюлен(показывая на старуху и на Конта). Вот они и зажглись раньше всех!
Гош. Теперь уж их нипочем не остановишь!
Народ. Все — на Марсово поле!
— Навстречу версальцам! Мы им покажем! Дадим жару!
— Негодяи! Думали тишком задушить народ Парижа!
Старуха. Я с них шкуру спущу! Повыдеру все волосенки этим разбойникам-немцам!
Демулен. Они прогнали нашего Неккера. А мы выгоним их самих! Мы хотим, чтобы Неккер остался. Пусть мир узнает нашу волю.
Народ. Устроим шествие в честь Неккера!
— Его портрет есть у Курциуса в кабинете восковых фигур.
— Пронесем его с почестями по городу!
— Курциус закрыл свою лавочку!
— А мы вышибем двери!
Гоншон(своим людям). Внимание! Не зевать!
Один из людей Гоншона. Господин Гоншон! Они все растащат!
Гоншон. Оставь их в покое — поступай, как они!
Торговец. Эдак они и к нам заберутся!
Гоншон. Против рожна не попрешь!
Входит в лавку следом за народом и горланит вместе с другими. Сбегаются новые люди; через несколько минут у всех оказываются в руках палки, шпаги, пистолеты, топоры.
Народ. К порядку, товарищи!
— Не допустим самоуправства!
— Эй, карапуз, иди-ка в школу! Нам тут некогда с тобой шутить!
— Нужно, чтобы наше шествие было торжественным и грозным! Пусть тираны поймут, как страшен священный гнев народа!
Атлетического сложения носильщик торжественно выносит из паноптикума бюст Неккера, прижимая его к груди. Все теснятся вокруг него.
