Тропа закончилась — впереди была пропасть. Мун невольно попятился.
— Сейчас начинается самое опасное, — предупредил Хэнк, — лезь за мной и не смотри вниз.
Подтянувшись на руках, он перебросил тело на маленькую площадку, сделал несколько шагов по карнизу и, снова подтягиваясь, взобрался выше.
— Здесь деревянный клин, опирайся на него. Не страшно?
— За птичьими яйцами я взбирался и выше, — переводя дыхание, похвастался Мун.
В отличие от большинства инчей, он не боялся высоты. Может, именно за это качество Хэнк взял его с собой.
Постепенно они добрались до вершины. Выглянуло солнце, и отсюда стал хорошо виден почти весь остров. Далеко внизу, среди нагромождения скал, раскинулся поселок. Посреди лагуны застыло несколько лодок-ловили сетями митай. Особенно внушительно выглядела Синяя Стена, опоясавшая южное побережье, лагуны и заливы, куда могли заходить большие лодки. С севера остров защищали скалы.
— Афан сказал, что через три осени Стена будет построена. Ох и попируем! Наверное, не хватит и десятка бочек пива.
— Ну а что дальше?
В голосе Хэнка Муну послышалась насмешка. Что будет дальше, знал любой мальчишка. Потом наступит Вечное Лето.
— Разве эта каменная ограда накормит? Защитит семью от зимы и снега?
Мун растерянно моргал. Спорить со спутником он не решался. Авторитет Хэнка в племени был бесспорен. Он считался лучшим охотником, а в единоборстве ему не могли противостоять самые сильные воины. Одно время Хэнк даже жил в Каменном Доме, но вскоре вернулся в поселок. Его хижина стояла на краю, рядом с жилищем певца Соца.
Хэнк мог позволить себе сомневаться в очевидных вещах, хотя там внизу он редко вступал в какие-либо разговоры. После смерти своего друга Тиуна он сторонился сборищ и поддерживал отношения лишь с Соцем.
Соц считался опальным. Его давно уже не приглашали выступать на праздниках. Он сложил едкую песенку о том, почему у Говорящих такие большие животы, хотя они и называют себя младшими среди инчей. Соцу разрешили петь только в своей хижине, но он продолжал сочинять. Когда Соц хрипло напевал свою балладу о черных ослах, проходящие инчи невольно замедляли шаги и, хихикая, перемигивались друг с другом.
“И лепят ослы из навоза ограду…” Не намек ли это на Синюю Стену?
Они поднимались по козьей тропе все выше в горы. Тропа, выбитая в камне бесчисленными поколениями животных, причудливо петляла и разветвлялась.
Перевалив через очередную гряду, Хэнк и Мун оказались на краю долины. Было удивительно и непривычно видеть после голого камня траву, ряды высоких елей и кустарник, усыпанный ягодами.
