Я помнил, какое впечатление произвела на меня го беседа со священниками, состоявшаяся в Чили в ноябре 1971 года, - я прочел о ней в политической тюрьме
Сан-Пауло, где отбывал четырехгодичный срок «по причинам национальной безопасности». Тогда он сказал, что «в революции есть ряд моральных факторов», которые являются решающими, наши страны очень бедны, чтобы суметь дать человеку большие материальные богатства; но революция действительно дает ему чувство человеческого равенства, дает ему чувство человеческого достоинства».
Он рассказал, что во время протокольного визита, который он нанес кардиналу Сильве Энрикесу в Сантьяго-де-Чили, он говорил ему «об объективной необходимости освобождения, которую испытывали наши народы, о необходимости объединить для этого христиан и революционеров». Что «Куба не заинтересована в этом специально, поскольку в нашей стране нет проблем такого плана, но в обстановке, существующей в Латинской Америке, долг и цель революционеров и христиан, многих из них – скромных мужчин и женщин из народа, сплотить ряды в процессе освобождения, которого нельзя избежать».
Кардинал подарил кубинскому руководителю экземпляр Библии, спросив его: «Может быть, вам это неприятно?» - «Что же тут неприятного?» - ответил Фидель. – «Ведь это великая книга, я читал ее, изучал ее ребенком, но теперь освежу в памяти многое, что меня интересует». Один из священников спросил его, что он думает об участии священников в политике. «Как может, например, - думаю я, - любой духовный руководитель в человеческом обществе не принимать во внимание материальные проблемы людей, их человеческие проблемы, их жизненные проблемы? Разве эти материальные человеческие проблемы не зависят от исторического процесса? Не зависят от социальных явлений? Мы пережили все это. Я всегда смотрю назад на эпоху первобытного рабства. В ту эпоху и возникает христианство». Он отметил, что христиане перешли от стадии, когда их преследовали, к другим стадиям, когда они стали преследователями», и что инквизиция «была эпохой обскурантизма, когда она сжигала людей». Так вот, христианство может быть «не утопическим, а реальным учением, и не духовным утешением для страдающего человека. Могут исчезнуть классы, может возникнуть коммунистическое общество. Где тут противоречие с христианством? Совсем наоборот: произойдет новая встреча с христианством первых лет, в его самых справедливых, самых человечных, самых моральных аспектах».
