Нет никаких оснований изменять этому критерию применительно и к космическим исследованиям. Представьте себе человека, родившегося и выросшего на затерянном среди безбрежного океана острове. Если он наблюдателен и наделён пытливым умом, изолированность его маленькой родины не помешает ему составить себе определённую картину простирающегося за её пределами огромного мира. Течения приносят к берегу куски коры и ветви незнакомых деревьев, изредка обломки кораблей, ещё реже — белесые, расползающиеся при первом прикосновении лохмотья, покрытые с обеих сторон узором из странных, ритмично чередующихся чёрных значков.
Но всё это — как куски разрозненной мозаики, отдельные части которой нельзя восстановить хотя бы потому, что их просто не существует. Чтобы начать собирать недостающие ему драгоценные камни познания, человек должен построить свой первый челнок и первый раз выйти в открытое море. Рано или поздно его пути в океане скрестятся с путями неведомых ему мореплавателей. Может быть, их судно, подобно его собственному, будет всего лишь грубо сделанным челноком. А может быть, это будет белоснежный красавец лайнер, совершающий свой очередной межконтинентальный рейс. Но и в том и в другом случае эта встреча с себе подобными будет для него моментом величайшего счастья.
Однако было бы несчастьем как для его сограждан, так и для других разумных обитателей мира, если бы искусством мореплавания овладел какой-нибудь маньяк, одержимый идеей установления над ним своего господства. Вот почему, приветствуя те или иные достижения Соединённых Штатов в космосе, все люди доброй воли неизбежно спрашивают себя, с какой целью, для чего эти достижения будут использованы в будущем. И здесь многое не может не вызвать тревоги.
Нельзя сказать, чтобы американские военные и политические деятели вообще не понимали, что от них во многом зависит, какой характер — научный или милитаристский — примет проникновение Соединённых Штатов в космическое пространство. «Нам следует осознать, — писал генерал Шривер, — что между основными направлениями военного и невоенного развития ракетной и космической техники не существует принципиального различия: важна не техника сама по себе, а цели её использования». Обнадёживающее начало! Но вот какой вывод делает генерал из этой справедливой посылки: «Космическая мощь, таким образом, должна стать неотъемлемой частью нашей национальной мощи». От человека зависит, подчёркивал и президент Кеннеди, станут ли космические исследования своего рода инструментом доброй воли, способствующим укреплению взаимопонимания и дружбы между народами, или они приведут к ещё большему напряжению в международных отношениях, к усилению подозрительности между двумя основными существующими сейчас на земле социальными системами. Но, говорил тот же Кеннеди, «способствовать решению, станет ли этот новый океан ареной мира или ужасающих сражений, мы можем только в том случае, если сами Соединённые Штаты смогут добиться там превосходства».
