– Этого никто не знает, – с мягкой укоризной промолвила она и взяла его за руку. Что еще тут можно было сказать?
Он издал фальшивый смешок и поднял на нее грустные глаза.
– Моя невеста была беременна, когда уехала отсюда. Я даже об этом не знал. Через несколько месяцев позвонила ее мать. – Джозеф откинулся на спинку стула и, сделав глубокий вдох, проговорил: – Она потеряла моего ребенка, понимаете?
Сонни кивнула:
– Я вас очень хорошо понимаю. – Не в силах сдержаться, она добавила: – Я тоже потеряла ребенка.
Тотчас же забыв о своей боли, Джозеф взял ее руку и тихо сказал:
– Простите, я не знал.
Ей хотелось рассказать Джозефу о своем ребенке – рассказать о том, как у нее случился выкидыш, после того как Клифф ее избил. Но она не могла… Не могла даже взглянуть на него, боясь, что правда выплеснется из глаз со слезами.
– Все нормально, – прошептала она. – Кажется, это было очень давно. – Сонни заставила себя улыбнуться. – Рисунок замечательный. Мне очень нравится.
Джозеф молча смотрел на рисунок, а Сонни пыталась взять себя в руки. Возможно, ей стало бы легче, если бы она открылась ему, если бы рассказала обо всем, но она не решалась. «Может быть, потом, – говорила она себе, – но только не сейчас».
Вспомнив про свой кофе, Сонни сделала глоток и сказала:
– Сегодня утром я должна поехать с Туаем. Пойду позвоню ему. – «У меня имеется причина для ухода, я вовсе не сбегаю», – подумала она. – Увидимся в клинике, о'кей?
Джозеф молча кивнул. Он смотрел ей вслед, ему хотелось ее окликнуть, но он сдержался. Что ж, теперь понятно, почему на обратном пути она была такая тихая, такая отстраненная. После того как родился маленький Вильям, она, конечно же, вспоминала о своем собственном малыше.
Джозеф вздохнул и оттолкнул от себя блокнот. Его с самого начала неудержимо влекло к ней, но Сонни раз за разом повторяла, что она не готова. Следовательно, ему остается лишь одно – оставить ее в покое.
Он вспомнил, каким пустым и темным показался ему дом вчера вечером, после возвращения от Туая. Он ушел, никому не сказав ни слова, и все легли спать. Анна привыкла к его неожиданным приходам и уходам, к ночным вызовам и внеурочным обследованиям, но Сонни? Она могла бы спросить, где он был, однако не спросила. Ей нет до него дела.
Эта мысль ошеломила его своей окончательностью и непреложностью. Да, ей нет до него дела, и едва ли что-нибудь изменится.
