Когда огонь большевизма начал сильно пугать – в виде встречного огня (клин клином вышибают) был применен фашизм. Это значило, что капитализму пришлось позвать феодальное себе на помощь. А когда оно начало сжирать позвавшего – оказалось нужным как-то присоседиться к коммунистическому огню. Что такое реальная история Второй мировой войны вне этой трансцендентальной диалектики?
Но после Второй мировой войны началось не разбирательство с желанными и нежеланными типами огня. Началось изгнание огня вообще. Началось (под видом борьбы с тоталитаризмом) поношение всего высшего, героического.
Капитализм поставил перед собой задачу создать «внеогневую» культуру жизни. И он эту задачу решил. Точнее, какое-то время казалось, что он ее действительно решил. В чем и состояла иллюзия так называемого «конца истории»: «Мол, у нас огня нет. Коммунистического огня нет. Вообще огня нет. И ведь живем! Значит, конец истории».
11 сентября 2001 года показали, что другой-то огонь есть. Но тот, кому это показали, не стал тратить силы на поиск своего огня. Вот в чем генезис будущего фиаско. Тот, кому показали огонь, начал, так сказать, «безогневую» борьбу с огнем. Такая борьба обречена на поражение. Но позвать альтернативный огонь капитализм не может. Во-первых, он боится. Во-вторых, у него этого огня нет. Как жить без огня? Ноу-хау капитализма – «безогневая» жизнь в рамках «общества двух машин».
Что значит позвать огонь? Это значит выйти за рамки. Вроде бы нельзя не выйти. Но и выйти нельзя. Точнее, есть очень серьезные основания для того, чтобы не выходить за эти рамки.
Основания таковы.
Уход от «общества двух машин» к «обществу высшего смысла» чреват серьезными издержками в части всего, что касается социальной, политической, культурной стабильности. Опыт СССР показал, сколь велики эти издержки. В какой-то степени, именно ими и задан крах СССР. Поддерживать огонь очень трудно. Делать ставку на «человека огня» очень рискованно. Управлять «огненным обществом» очень сложно и очень издержечно. Увы, тут многое противоречит глубокой человеческой органике.
Есть, есть антропологическая проблема! Нельзя ее решать вне концепции нового человека и нового гуманизма. А эти решения (буде даже они возможны) оказывают совсем уж стрессовое давление на всю мировую «традицию управления». Тогда уж не на капиталистическую, а именно на всю.
Уход от «общества двух машин» к «обществу огня» (или «обществу высшего смысла, проникающего в ткань деятельности», «обществу трансцендентного, проникающего в имманентное») неизбежно повлечет за собой глубокую трансформацию элиты и власти.
