Соответственно, возрождение национализма принесло с собой один положительный, хотя и ограниченный, элемент, и другой - чрезвычайно опасный. Непосредственным эффектом этого возрождения стало опрокидывание и расчленение больших государств. Любое движение, идущее в эту сторону, нужно приветствовать, даже если на поверхности оно выглядит как консервативный, традиционалистский поворот.
Другой момент - несомненно опасный - это риск распространения войн между маленькими государствами. Эти войны ведутся обычно с чудовищной жестокостью и сопровождаются страшными страданиями. И всё это - во имя жалких принципов и столь же жалких альтернатив.
Многие из этих войн приведут воюющие страны к более действенной и структурированной модели постиндустриального капитализма. Многие будут контролироваться богатыми странами и мультинациональными гигантами. Но в сущности, все они представляют собой переходный период, своего рода эпилептический припадок, после которого даже следы старого государственного организма будут неразличимы.
Сейчас мы можем лишь предполагать, как это случится, основываясь на рассмотрении сегодняшних условий.
6. ВОЗМОЖНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ МАССОВОЙ ПОВСТАНЧЕСКОЙ БОРЬБЫ ЗА АНАРХИЧЕСКИЙ КОММУНИЗМ
Исчезновение великой профсоюзной иллюзии сопротивления, совпавшее с коллапсом рабочего класса, позволяет нам увидеть другую возможность организации борьбы. Всё зависит от реальной готовности исключённых, то есть массы эксплуатируемых (производителей и непроизводителей, находящихся ниже уровня гарантированных зарплат), восстать и сражаться.
Идея атаки, основанной на действиях групп близости и их координации и направленной на создание наилучших условий для широкого восстания, часто наталкивается на кирпичную стену - даже среди заинтересованных товарищей. Многие считают эту идею отжившей, характерной для конца 19 века и уж во всяком случае неактуальной. И это действительно было бы так, если бы условия производства (например, структуры фабрики) остались теми же, что и сто или пятьдесят лет назад. Повстанческий проект оказался бы совершенно неуместен, если бы эти структуры и соответствующие им организации профсоюзного сопротивления существовали по-прежнему. Но их больше нет и присущая им ментальность тоже исчезла. Нет уже уважения к своей работе, гордости за неё, желания совершенствовать своё умение. Исчезло чувство принадлежности к группе производителей, где можно сплотиться и сопротивляться, образовывать профсоюзные связи, совместно практиковать саботаж, антифашистское действие, рабочую агитацию. Всё это дела прошлого и условия для них раз и навсегда исчезли. Ситуация радикально изменилась. Сознание фабрики перестало существовать.
