— Почему они создали его? — Лидда спросила Галета.
— Это изображение Лаханны, — сказал Галет с благоговением в голосе, и объяснил, что богиня луны, смотря вниз со звёздного неба, сможет увидеть себя, воссозданную на земле, и будет знать, что в Каталло почитают её. Лидда, слушая объяснение, прикоснулась ко лбу в знак почтения к богине, потому что она, как и большинство женщин почитала Лаханну выше других богов и духов. Но Камабан, ковыляющий сразу позади, внезапно засмеялся.
— Что смешного? — спросил Галет.
— У них в К-к-каталло огромные кроты, — сказал Камабан.
Лидда прикоснулась к паху. Ей было неприятно идти так близко с калекой из-за боязни за ребёнка в её животе, и она хотела, чтобы Камабан остался далеко позади. Однако он упорно целый день держался рядом, и шёл за ней по пятам — и когда они перешли через маленькую речку, и когда взобрались на холм к востоку от Кургана. Этот холм был увенчан храмом, вид которого вызвал вздох облегчения у многих людей Хенгалла, так как был намного меньше, чем любой из храмов Рэтэррина, хотя и был сделан из камней вместо брёвен. Невысокие камни были грубо обтёсаны, простые куски камня, и некоторые посчитали, что они вряд ли сравнимы с аккуратно обтёсанными брёвнами. Группа жрецов из Каталло ждала в храме, и именно им был преподнесён первый из даров из Рэтэррина — белая тёлка, которая тоже проделала это длинное путешествие, и теперь прошла по проходу через ров храма. Жрецы Каталло очень внимательно осмотрели животное. Она была, вероятно, не самой белоснежной тёлкой в Рэтэррине, тем не менее, это было хорошее животное с практически безупречной кожей, и люди Хенгалла недовольно зашептались, когда жрецы выказали сомнение в качестве животного. Наконец, после ощупывания и обнюхивания животного они неохотно признали его приемлемым и потащили в центр своего маленького храма, где молодой жрец, обнажённый и с рогами, привязанными на голове, ожидал с секирой в руках. Тёлка, как будто осознав, что должно случиться, изо всех сил старалась вырваться от людей удерживающих её, поэтому жрецы перерезали сухожилия на её ногах, и обездвиженное животное скорбно замычало, когда взмахнул огромный топор.
Люди Хенгалла запели жалобную песнь Лаханны, когда прошли колонной через непросохшую кровь тёлки и последовали за жрецами по тропе, обрамлённой двумя рядами камней. Храм, возможно, не произвёл на них впечатление, но эти камни были крупнее, чем камни храма, и они уводили куда-то далеко. Дорога, обрамлённая камнями, спускалась из храма в долину, но отклонялась в сторону перед большой меловой насыпью, поворачивая на север к вершине широкого холма. Было так много камней вдоль священной дороги, что их невозможно было подсчитать, и все были размером с человеческий рост и даже выше. Некоторые были в виде колонн, символизирующих Слаола, и для каждой колонны в пару стояли большие ромбовидные плиты, посвящённые Лаханне. Чудеса Каталло становились явью, и люди Хенгалла хранили молчание, следуя за жрецами на север. Они танцевали, когда поднимались, неповоротливо, потому что были уставшими, но, послушно перемещаясь с одной стороны дороги на другую и поднимаясь зигзагом к вершине, где собрались некоторые люди из Каталло посмотреть на посетителей. Группа воинов, с телами, обмазанными жиром и заплетёнными в косы волосами, опираясь на свои копья, наблюдали за проходящими женщинами. Однако вид Камабана заставил молодых мужчин закрыть глаза и сплюнуть, чтобы его уродливая нога не принесла несчастья.
