Стоунхендж | страница 12



— Слаол послал нам золото, — Хирэк поднял маленький ромбик. — А золото — это металл Слаола, но ромб — символ Лаханны.

— Ты говоришь, что это золото принадлежит Лаханне?

Хирэк молчал некоторое время. Вождь ждал. Это было работой главного жреца — определять смысл необычных событий, хотя Хенгалл делал всё, что было в его силах, чтобы повернуть эти толкования на пользу племени.

— Слаол мог сохранить золото в Сэрмэннине, — наконец произнёс Хирэк, — но он этого не сделал. Поэтому именно их народ будет страдать от этой потери. Появление этого золота здесь не является плохим предзнаменованием.

— Хорошо, — проворчал Хенгалл.

— Но форма золота, — осторожно продолжил Хирэк, — говорит нам о том, что оно когда-то принадлежало Лаханне, и она пыталась вернуть его. Разве Сабан не говорил, что Чужак звал Санну?

— Говорил.

— А Санна почитает Лаханну выше всех богов, поэтому Слаол должно быть послал это нам на сохранение, чтобы она не достала. Но Лаханна ревнива, и она захочет что-нибудь от нас.

— Жертвоприношение? — с подозрением спросил Хенгалл.

Жрец кивнул, а вождь нахмурился, прикидывая в уме, сколько быков тот захочет заколоть в святилище Лаханны. Но Хирэк не предложил такое разорение имущества племени. Золото было очень ценным, его появление было необычным, и ответ на это должен быть щедрым.

— Богиня захочет душу, — сказал главный друид.

Хенгалл просиял, когда понял, что его стада в безопасности.

— Ты можешь взять этого глупого Камабана, — сказал вождь, имея в виду своего непризнанного среднего сына. — Пусть принесёт пользу, разбей ему череп.

Хирэк снова упал на корточки, его глаза были полуприкрыты.

— Он отмечен Лаханной, — тихо сказал он. Камабан появился на свет с отметиной в виде полумесяца на животе, а полумесяц, как и ромб, это очертания посвящённые луне.

— Лаханна может рассердиться, если мы убьём его.

— А может быть ей понравится его компания? — хитро предположил Хенгалл. — Может быть, она для этого пометила его? Чтобы он был отослан ей?

— Верно, — согласился Хирэк, и эта идея придала ему храбрости принять решение. — Мы оставим себе золото, и умилостивим Лаханну, отдав ей душу Камабана.

— Хорошо, — сказал Хенгалл. Он повернулся к кожаному занавесу и выкрикнул имя. Девочка-рабыня испуганно подползла к очагу. — Если я буду сражаться с Ленгаром завтра утром, — сказал он друиду, — я должен заиметь ещё одного сына сейчас.

Он указал рабыне на стопку шкур, которые были его постелью.

Главный жрец собрал детские косточки, и поторопился в свою хижину сквозь усиливающийся дождь, который смывал мел с его кожи.