— Ваше безрассудное увлечение огненной машиной довело до мятежа, — заявил он, не теряя времени на приветствие, — но я берусь спасти положение.
— Вот как! — воскликнул центурион. — Не твоих ли рук дело вся эта вакханалия?
— Я не буду отвечать на подобные обвинения, — с достоинством возразил жрец. — Видел ты когда-нибудь, чтобы римский священнослужитель побуждал рабов к беспорядкам?
— Уж очень дружно эта гнусь выползла из своих бараков, — пробормотал центурион, — здесь явно ощущается организация.
— За этим стоят козни христиан, пытающихся любой ценой сорвать строительство наших храмов.
— Что ты предлагаешь, Саллюстий? — спросил инженер:
— Вы немедленно уведете легионеров и укроетесь с ними где-нибудь в роще. Толпа уничтожит огненную машину и начнет приходить в себя. В этот момент я и мои помощники обратимся к ней с увещеванием: надеюсь, нам удастся овладеть положением. Иначе опьянение свободой и страх перед наказанием поведут толпу. Самые отчаянные предложат захватить Гелиополис и идти на Библос. Кто знает, не выльется ли это в восстание по всему побережью Сирии.
— Я не отдам машины.
— Я тоже, — заявил центурион.
— Безумцы, вы рискуете потерять все! К тому же разве нельзя построить новую машину?
Топот многих тысяч босых ног нарастал. Переглянувшись, инженер и центурион одновременно кивнули жрецу. Теперь, когда решение было принято, следовало действовать с предельной быстротой. Когорта построилась и походным маршем двинулась по дороге в Библос. Инженер кинулся к машине, чтобы увести Гелиобала и группу механиков, которые лихорадочно копошились у двигателя.
— Бегите! — крикнул он, приближаясь. — Легионеры не будут вас защищать.
Только сейчас инженер увидел, что машина, правда, без рабочих механизмов, погружена на повозку. У инженера мелькнула мысль, что повозка подготовлена заранее и специально предназначена для транспортировки машины. Самое удивительное, что под котлом в большой медной жаровне пылал огонь, пар уже бежал по жилам машины, и все ее тело содрогалось, напоминая норовистого коня, который дрожит, фыркает, грызет удила, горя нетерпением пуститься вскачь.
— Спасайся, господин мой, я тебя сейчас догоню.
— Он сошел с ума, — сказал подоспевший центурион. — Оставь его, едем, через три минуты толпа будет здесь.
Они вскочили на лошадей.
Первые ряды рабов уже взбирались на постамент храма. Инженер вслед за центурионом пустил коня в галоп. Только через несколько минут скачки до него вдруг дошел смысл последней реплики изобретателя. Сомнений быть не могло, несчастный действительно спятил. Он подтянул поводья и оглянулся.
