Калебу нравится, что Джеймс чувствует себя достаточно уверенно, чтобы пригласить друзей в гости на чай. Развлекать их выпивкой. Яростно накурить в комнатах, набухаться и врубить музыку так, как ему нравится. Охуенно громко. Никакого давления. Сразу видно, как его воспитывали. Поколение тунеядцев. Избалованное и развращённое слишком заботливыми родителями. Нежно убивающими их своей любовью. Он считает, что только так, и никак иначе. Улыбается себе и принимается чистить картошку. Включает чайник. Размышляет, куда, блядь, запропастилась Кай. Это её работа! Как в ответ шум в соседней комнате затихает. Женский голос, встревоженный и озабоченный. Спрашивает, что за фигню они тут устроили. Кай заходит в кухню. На лице осуждающее выражение.
— Ты видел, что творится в комнате?
— А почему тебя не было дома? Могла бы их угомонить!
— Надо было подготовить письмо. Пришлось задержаться!
— Они не платят тебе сверхурочные! Рабочий день кончается в четыре!
— Я кончаю работать, когда хочу! Не указывай мне, как и когда работать!
Так они и спорят. Про зарплату и условия работы. Коварные замечания, чтобы повернуть нож. Кричат друг другу в лицо.
— Кай, ты позволяешь им вытирать об себя ноги! Хоть раз пошли их на хуй!
— Я сама буду решать!
Джеймс смиренно просовывает в дверь голову. Говорит, что они с друзьями пошли. Чай больше не актуален. Калеб сердито вопит на него.
— Фига себе? Пошли они! Я уже почти всё приготовил!
— Ну и жри сам! Я не хочу сидеть с друзьями и слушать, как вы тут ругаетесь. Мне за вас стыдно.
Джеймс захлопывает дверь. Калеб покачивается на каблуках.
— Ну, блядь, Кай, ебанись! Спасибо тебе! Джеймс бывает дома два раза в год! Ты можешь хоть раз напрячься и прийти домой, когда он приезжает!
— Сколько раз я должна тебе повторять! Мне надо было подготовить письмо! Как ты вообще смеешь в таком тоне со мной разговаривать? Ты кем себя возомнил?
Калеб поднимает ставки. Начинает швыряться кастрюлями и сковородками. Пускай поймёт, что он чувствует. Что он на грани. Готов взорваться. Вулкан за минуту до извержения. Кай тоже не теряется, когда дело доходит до махача. Вполне способна защитить себя. Налетает на него со шваброй. Бьёт по голове. Калебу надо сделать что-нибудь действительно надрывное, чтобы довести конфликт до апофегея. Он хватает свежеразмороженную двенадцатидюймовую пиццу и влепляет ей в рожу. Сбивает её наземь.
— Убирай теперь, жополиза! Притворись, что ты ещё на работе!
Два часа спустя. Калеб нажрался. Развалился в кресле. Слушает в наушниках на полную громкость первую симфонию Малера. На полу пустая бутылка из-под вина. Все образы мышления спутались в его голове. Почему он бесится — из-за работы или от таблеток, которыми его снабжает Эррол? Он читал, что стероиды могут сделать человека агрессивным. Вышибалы, которые избивают клиентов, и бодибилдеры, которые приходят домой, и мучают жён. Может, в них всё дело. Может, надо принимать по одной в день, как написано на бутылке, а не по три, как он делает в последнее время. Он убеждает себя следить за всеми проявлениями насилия, рвущимися изнутри. Пока он не чувствует ничего, что могло бы навевать нехорошие подозрения.
