Он встал, подошел к высокой прозрачной балюстраде, заглянул вниз. Там расстилался огромный белый город, утопающий в зелени. Насколько видел глаз, тянулись нескончаемой цепью здания самых причудливых форм и конструкций. Высота позволяла оценить совершенство спиралеобразной планировки, которая оставляла достаточно простора для движения и вместе с тем объединяла архитектурные комплексы в единое стройное целое.
Всю жизнь быть готовым к разоблачению и осмеянию, утаивать от людей свое истинное занятие. А как он сможет скрыть это от близких, друзей, как будет смотреть в глаза сыну? Нет, эта ноша не для него.
Воронихин подошел, встал рядом, молча ждал.
— Сожалею, — сказал Сойерс, — но я не смогу оправдать ваши надежды. Вот вы говорили о мужестве. А ведь оно неоднозначно. Одно мужество не похоже на другое. Я не колеблясь пойду в самый рискованный полет и отдам свою жизнь, если этого потребует мой долг. Но здесь нужно совсем другое. Не бесстрашие, а готовность к мученичеству. У меня ее нет.
Да нет и ясности. Трудно поверить, что вы да я, несколько одиночек, в состоянии решить проблему более разумно, чем все общество. Ведь есть ситуации, когда не обойтись без выбора. Нам то и дело приходится от чего-то отказываться. Досадно, конечно, но не должна ли служить некоторым утешением мысль, что забытые шедевры вошли в пласт человеческой культуры, на который легли потом другие, более совершенные?
— Помимо всего прочего, эти шедевры вытеснили часть сегодняшних поделок, — возразил Воронихин.
— Все равно это паллиатив, полумера. Ведь объема человеческого мозга, возможностей памяти, восприятия информации Брокт не увеличил. И вот еще что. Я сознаю, что как литератор не многого стою. Но это мое, собственное, выношенное. У меня, наверное, как и у каждого нормального человека, есть свое маленькое тщеславие, оно не позволит заниматься переписыванием других. Лучше уж я буду сочинять сам. По-моему, Брокт именно потому смог пойти на это дело, что сам писать не умел.
— Может быть, — сказал Воронихин. Он вздохнул, развел руками. — Что ж поделаешь, видимо, суждено делу Брокта остаться без продолжения. Разве что найдется еще один такой же энтузиаст. Простите, Сойерс, что зря отнял у вас время. — Он улыбнулся и добавил: — Ну а если все-таки передумаете, так дайте мне знать. Я снабжу вас на первое время рекомендательным списком.
— Это Брокт вам дал?
— Да, он переслал его мне незадолго до смерти. Без всяких комментариев, просто листок, на котором значится два десятка названий. До свидания.
