Автомобиль выехал из города, и Добчик отменил его вопрос о конечном пункте поездки. Он этого не знал. Выход из личного лабиринта был связан с той женщиной, которая ехала впереди. Она была ключом к двери.
Но что если он не сходит с ума? Что если пред тобой в старости открываются два пути? Один в «Комнату смеха». А другой к чему-то большему. Он принадлежал к первому поколению людей, состарившихся после Изменения. Не произойдет ли так, что после пятидесяти прожитых лет перед ним откроется альтернатива «Комнате смеха»?
Наконец они оказались за городом, в небольшом поселке. Женщина и ее сын исчезли за дверью небольшого домика. Убогое жилище, окруженное запущенным садом.
Поднявшись на крыльцо, он заставил себя постучать — пока не иссякла отвага, — а потом постучал еще раз.
Она открыла дверь, узнала его и попыталась захлопнуть.
— Прошу вас, — проговорил он. — Я проделал такой далекий путь.
В руке ее был небольшой пейджер:
— Я сейчас нажму вот эту кнопку, и охрана немедленно явится сюда.
— Не стоит беспокоиться, — уверил ее Добчик. — Я не сделаю вам ничего плохого. Уделите мне всего три минуты. А потом я обещаю уйти.
Она замерла в двери, как преграда. По лицу сорокалетней женщины пролегли редкие морщины, поддерживавшие ее черты, словно стропила. Добчик вдруг захотел, чтобы она улыбнулась, но с какой, собственно, стати ей это делать? Ведь ему просто показалось, что он знает ее. Знает ее одиночество и тоску. Он понял, насколько обманчивым было это ощущение.
Стиснув в руке сигнальное устройство, женщина ждала, когда он выскажется и уйдет.
Добчик глубоко вздохнул:
— Несколько дней назад, в музее, я кое-что ощутил в отношении вас и ребенка. Мы едва не погибли, а подобные обстоятельства связывают людей.
Лицо ее не переменилось. Отпущенное ему время неумолимо уходило.
— Мне показалось, что я знаю вас и вашего сына… Он ведь ваш сын?
Она не ответила. Пришлось продолжать:
— Я ощутил только то, что знаю вас. И что вы знаете меня. Но поскольку я вас никогда раньше не видел, мне показалось, что это чувство может иметь некоторое значение. Однако вместе с тем я подумал, что, возможно… — Добчик помедлил, не желая договаривать эти слова: «у меня поехала крыша». — Я подумал, что старость, возможно, произвела путаницу у меня в голове.
Добчик никак не мог закончить мысль. Он поглядел на ее заросший сад, подумав о том, что ему было бы приятно чуточку привести его в порядок.
— Наверное, мне придется кончать с преподаванием, раз я становлюсь слишком старым, — произнес он, понимая, что говорит не то, но не имея сил остановиться. — Мой наниматель уже забронировал для меня место в приюте — на тот случай, если оно мне потребуется. Стало быть, уже пора. — Он умолк. — Но вот если и вы что-то почувствовали… Вы понимаете меня?
