Но все же она сумела выкрутиться и на этот раз.
— Это дебетовая карта, а мне нужна кредитная.
За свою жизнь Герберт купил сотни железнодорожных билетов (самолеты не годились для коротких поездок, и он ненавидел водить машину), но до этой минуты ему не приходилось сталкиваться с подобным.
— И что?
У Джинни не было времени подумать, поэтому она, очертя голову, бросилась изобретать:
— Дебетовая карта — все равно что наличные. А мне нужна кредитная.
Не успели слова сорваться с языка, она поняла весь идиотизм сказанного, но что поделать, обратно не возьмешь, хотя по лицу Герберта медленно расползалось возмущение.
— Не я пишу правила, я только им следую, — поспешно добавила девушка.
При всем своем бесконечном терпении к диким растениям Герберт не выносил дураков. Вот и сейчас физиономия его налилась краской, на верхней губе и лысине выступили капли пота.
— Вы когда-нибудь слышали о Марке Твене? — прошипел он, перегнувшись через стойку.
Джинни изо всех сил старалась не сбежать, хотя все же невольно отшатнулась.
— Да! — едва слышно пискнула она.
— Твен, — объявил Герберт, брызжа слюной ей в лицо, — изобрел термин для таких людей, как вы! Он назвал вас «властью ничтожеств». — Он еще больше подался вперед и, ткнув в нее пальцем, разразился целой тирадой: — Вы держитесь за идиотские мелочные правила и вещаете с таким видом… — снова фонтан слюны, — словно имеете право проповедовать от имени Божьего. Неудивительно…
От продолжения Джинни спасло прибытие охраны. Первым на сцене появился Рамон Хуан Карлос, который мирно пребывал в туалете, где вызов Джинни застал его в самый неподходящий момент, который только можно представить. Но все обошлось, и он сразу же заметил Красного террориста, навалившегося на стойку и целившегося в кассиршу чем-то, что вполне могло оказаться пистолетом.
Рамон знал свои обязанности. Этот толстенький, лысый пятидесятилетний коротышка представляет угрозу поезду, угрозу национальной безопасности и, что самое немаловажное, угрозу Джинни, перед которой Рамону до смерти хотелось отличиться. Он сбил Герберта подножкой, которая сделала бы честь любому полузащитнику, и рухнул вместе с ним на мраморный пол, придавив беднягу своим немалым весом.
Очнулся Герберт в помещении охраны и долго не мог понять, что с ним случилось. Раскалывалась голова, трещали ребра, в мозгу тяжело ворочались мысли о женщине, отказавшейся продать ему билет. К сожалению, он почти забыл лекцию о диких растениях, но это оказалось самой малой из бед, поскольку его окружала толпа охранников и полицейских, по какой-то причине уверенных, что перед ними террорист. На его руках поблескивали наручники, и довольно долгое время всем было плевать на его больную голову и ноющие ребра.
