— Терпеть не могу целоваться, — хмуро пооткровенничал я.
— Хам, — усмехнулась Шрагина. Оставив меня, как не оценившего поглаживания щенка, вальяжно прошагала в комнату. Уверенно включила свет. Обойдя квартиру, ознакомившись с интерьером, осела в кресле. Задрав подбородок, изучающе уставилась на меня.
Я наблюдал за ней, прислонясь к дверному косяку, скрестив на груди руки.
— Хам, — повторила она. — Но что-то в этом есть. Я обнаружил, что чулки на ней не те. И футболка заменена на тесную блузку, из которой рвались на свободу, угрожая пуговицам, груди.
Ушел на кухню. Оттуда спросил:
— Кофе?
— Коньяк.
Я сделал себе кофе. Ей вынес начатую когда-то гостями бутылку водки.
За время моего отсутствия она вполне освоилась. Разобралась с магнитофоном.
Налил ей стопку. Она тут же выпила. Попросила:
— Скажи, что рад.
— Рад, — сказал я.
Сказал правду, но подразумевал не совсем то же, что она. Конечно, как можно не радоваться, когда к тебе недвусмысленно заявляется в гости такая штучка. Когда знаешь, что устоишь, и забавляешься ее уверенностью в том, что сдашься без боя.
— У тебя неплохо, — похвалила она. И потянулась в кресле. — По-холостяцки, но уютно.
— Мне тоже нравится.
Решил, что если она не спешит с выяснением результатов сегодняшних игрищ, то и я суетиться не буду. Пусть обольщает, раздает авансы гонорара за мое участие в проблемах ее семьи. Когда обнаружит, что благодарить не за что, то-то расстроится.
— Где твоя подружка? — поинтересовалась она.
— Ты уверена, что она у меня есть?
Шрагина усмехнулась:
— Конечно. Не уверена только, что одна.
— Одна, — признался я.
— Что так? — Она смотрела с насмешливым сочувствием.
— И та — жена, — влепил я.
— Врешь. — Она не спросила и не удивилась. Спокойно прокомментировала мое заявление. И подсказала: — Может быть, почти жена?
— Какая разница?
Она улыбнулась. Успокоила:
— Это пройдет. Не сегодня завтра.
Я смотрел на нее с хмурым любопытством. Еще не хватало обсуждать с этой балованной бабенкой мои отношения с Ольгой.
— Как ее зовут? — спросила гостья.
Я не ответил.
— Где она сейчас? — не унималась та.
— В отъезде.
— Долго ее не будет?
— Оно тебе надо? — спросил я с вызовом.
— Надо.
— Зачем?
Шрагина очень пристально смотрела на меня. Во взгляде ее читалось многое: и вызов, и обещание черт-те чего, и обвинение меня в тупости. Этот коктейль, должно быть, свалил с ног не одного мужчину И я бы не устоял. Если бы не был защищен неприязнью к ней. И проблемами с Ольгой.
— Как ты думаешь, почему я здесь? — спросила она. Я решил не отвечать.
