Конечно, два месяца — не срок. Все могло измениться. Но я видел, чувствовал, что не изменится. Ольга принимала меня со всеми потрохами без усилий. Без малейших усилий.
И все же о браке я не думал. Слишком велика была разница в возрасте. В шутку предложил ей отнестись к нашей совместной жизни как к полигону будущей семейной. Она не спорила. Только с улыбкой пожала плечами: скажешь тоже. Но я видел, что ей явно недостает всех этих банальностей в виде штампа в паспорте, кольца на руке, знакомства с родней.
Не знаю, когда бы я решился на это, если бы не…
На обследование она попала случайно. Шарлатан, предлагающий на Дерибасовской прохожим полную диагностику за полдоллара, бесплатно порекомендовал Ольге провериться как следует.
Первое же, пока еще поверхностное обследование, результат которого от пациентки почему-то не скрыли, перевернуло всю нашу жизнь. Отношение к ней. И в тот же день я сообщил Ольге, что, как только выяснится, что эти коновалы ни черта не смыслят в медицине, мы распишемся.
— А если не выяснится? — испуганно спросила она.
— Такого быть не может, — ответил я.
— А если может…
Я недовольно посмотрел на нее:
— Тогда как захочешь. Можем сначала расписаться — потом вычухать тебя, можем — наоборот.
— Думаешь, удастся? — Она смотрела на меня с мольбой.
— Не смеши меня, — хмыкнул я. — Все это уже лечится. И за границей, и у нас.
Видеть ее излучающие отчаяние и веру в меня глаза было невыносимо.
— За границей, конечно, надежнее, — заметил я изо всех сил беспечно. — Если что — смотаемся.
Но я, конечно, тогда ничего не знал. Ни того, излечима ли болезнь, ни того, сколько стоит лечение. Узнал позже. Шанс и впрямь был. Но только при лечении за границей и очень слабенький. Стоил он пятьдесят тысяч долларов. Так сказал в неофициальном разговоре врач, который вел Ольгу.
Я знал, что не упущу этот шанс, что отдам за него все. Но того, что мог отдать, — не хватало. За квартиру получил бы тысяч пятнадцать, за машину — максимум пять. Если продавать срочно — и того меньше. И за то и за другое в сумме — не больше пятнадцати. Еще тысяч пять мог насобирать в долг. Итого двадцать. Тридцати не хватало, как ни крути.
Два дня назад, когда я общался с семейкой Шрагиных, были две надежды.
Одна — на Борьку-бизнесмена. Друга юности. Того самого, которого раскручивала такая же ловкачка, как эта Карина. Зная Борькину, не типичную для коммерсанта, размашистую натуру, не сомневался — поможет.
Другая надежда — на то, что диагноз не подтвердится. Такое, как мне объяснили, случается частенько.
