Потом пошли часовые, телефонные провода, черный кофе с теплыми кукурузными пирожками у черных, как смоль, механиков из Алабамы; покачивающийся понтонный мост; десятиметровой ширины воронка, которой вчера вечером на этом месте не было.
Бианки снова запел, видно для того, чтобы не заснуть. Повернувшись к нам, он проговорил:
— А эта малютка с веснушками… недурна, а?
— Следите лучше за дорогой, капрал! — заметил ему Фридмен и, немного помолчав, добавил: — Я глубоко убежден: у Гитлера секретное оружие номер три — девушки!…
Репортаж Фридмена из немецкого «тыла» произвел настоящую сенсацию. Капитан отлично смонтировал материал, в нужные места вставил шум боя (привезенный из Америки в готовом виде!), написал новый текст, который наговорили немецкие дикторы люксембургского радио. Но в эфир репортаж не попал. За ночь генеральная линия пропаганды командования двенадцатой группы армий, в подчинении которой находилась радиостанция, изменилась.
«Пусть себе бегут! — таков был новый лозунг. — Это увеличивает панику на дорогах и затрудняет передвижение немецких войск!»
Фридмену был нанесен сокрушительный удар. В качестве подачки ему дали трехдневный отпуск в Париж. Отутюжив свою форму, он уехал.
На следующее утро, когда я, еще заспанный, спустился в зал, Шонесси сидел у камина с каким-то английским офицером. Майор подозвал меня.
Англичанин был худ и невзрачен: редкие русые волосы зачесаны поперек высокого черепа, на остром орлином носу торчали очки в желтой роговой оправе. Судя по знакам различия, англичанин был капитаном второго ранга Королевского военно-морского флота, но здоровался он явно не по-военному — вялым рукопожатием.
Шонесси представил меня как «нашего писателя». Англичанина звали Мак Каллен. Раскуривая трубку, он внимательно рассматривал «писателя» через облачко дыма.
Запах табака раздразнил меня, и я непроизвольно достал трубку из нагрудного кармана. Англичанин тотчас же предложил мне свою табакерку.
— Капитан второго ранга Мак Каллен — сотрудник солдатской радиовещательной станции «Кале», — отрекомендовал Шонесси. — Он будет учить нас, как надо вещать на немцев. Вам следует держаться к нему поближе, сержант… Сержант Градец, — Шонесси произнес мою фамилию как «Грейдес», — побывал вчера в тылу у немцев.
Англичанин испытующе посмотрел на меня:
— Это интересно. Вы там с кем-нибудь разговаривали?
Я рассказывал довольно подробно, потому что моя информация предназначалась и для Шонесси. Майор же время от времени вставлял от себя в мой рассказ соответствующие реплики, стараясь в нужном свете представить свой штаб союзному офицеру. Конечно, на первый план Шонесси выдвигал себя в качестве, так сказать, выборного предводителя смельчаков, которые шли за ним в огонь и воду. Выглядело это примерно так: «Мои ребята нередко совершают подобные прогулки, иначе ведь нельзя…» Или еще хвастливее: «Знаете, всякий раз, когда мы возвращаемся с подобного дела…»
