Да уж, битва началась знатная.
Псевдоплоть, изрядно потрепанная «холодцом», все еще представляла опасность не только для двух обессиливших бродяг. Она убила с десяток собак, прежде чем остальные, помятые и раненые, смогли полакомиться ее мясом.
— Чего разлегся?! — пожурил я Чингиза, помогая ему встать.
— Слышь, а чего вообще происходит? Нас почему не тронули?..
Хороший вопрос. У меня нет ответа. Не тронули — и зашибись, пусть мутанты разбираются между собой.
— Живо, пока они нами не заинтересовались, — сказал я, отчего-то зная, что опасность нам больше не грозит — по крайней мере здесь и сейчас. — Надо убраться отсюда. Давай к тем развалинам. Там передохнем и обсудим, куда нам и как. Лады?
Чингиз кивнул и поковылял вслед за мной. Автомат его годен был разве что в качестве дубины, но военстал все равно его не выкинул. Догнав меня, он раз и навсегда зарекся ходить в Зону с одним стволом, пистолет не в счет.
— Два автомата с собой брать надо. Минимум.
Я мысленно с ним согласился. Точно, два. А лучше — три. Или даже пять. И душевую кабинку захватить, а то на вторые сутки в Зоне воняешь как бомж. Это Чингиз верно подметил: и то надо, и без этого никак. А еще сколько воды в Зону ни тащи, все равно не хватит. То же самое с боеприпасами и водкой.
— Да ладно тебе, Край. Ты ж понимаешь, о чем я.
— Понимаю.
— Ты уже сколько по Зоне бродишь?
Бестактный вопрос. Вроде как спросить: «По какой статье срок мотаешь?»
— Да уж не меньше твоего. — Я подмигнул Чингизу и обернулся посмотреть, как там стая. Пиршество мутантов было в самом разгаре. Ну и отлично: сытые они на людей не нападают. Зато сытые люди еще как стреляют по мутантам.
Помнится, я, зеленый новичок, хорохорился перед девицами в барах, что и там бывал, и это брал, а радиация у меня вместо мозгов. Мне хотелось, чтобы Машеньки и Танюши, Сабрины и Даяны думали обо мне как о матером сталкере, которому сам Семецкий не кум и не сват. А потом я понял, что стриптизершам и проституткам плевать на то, сколько у меня ходок за Периметр. Им вообще плевать на Зону и все вокруг. Их интересует только одно — мой кошелек. И лишь одна девушка в моей жизни была иной. Ее я оставил умирать в Припяти…
Подобравшись к развалинам хаты-мазанки, мы внимательно осмотрелись. Одно название, а не стены, солома крыши сгнила, а тын покосился и оброс мхом. Детектор аномалий молчал. Счетчик Гейгера не выявил повода для тревоги.
Буцнув одинокого крысюка, вцепившегося в ботинок, Чингиз снял рюкзак и тяжело сел на остатки паркета. Откуда в хате паркет? Видать, хозяева хотели, чтоб их жилище походило на городское.
