— Ну, что я опять не так сделал, а? Чего злобишься? Не можешь по человечески объяснить?
— Могу, — невозмутимо ответил Баюн, — по всякому могу. Да только тебе уразуметь надо, что ты не дома и не стоит лезть всюду, где тебя не просят. Баба-яга не просто так охранное кольцо ставит, не только от врагов таится, но и от излишне любопытных глаз.
— Да что тут такое спрятано, что ты так взъярился?
— Я спокоен, абсолютно спокоен, — скорее для себя, чем для парня, произнес котофей, но хвост, стегнувший по бокам, выдал его. — В любом случае поговорить надо, пока ты дел не наворотил… — Баюн немного помолчал и трагическим тоном продолжил: — Видишь ли, Антон, абы кто эту комнату даже не видит, никто из побывавших в доме, а их не так много. Даже Кимря о ней даже не догадывается, а уж она-то по всем закуткам здесь пошмыгала, одно слово, домовиха… Я вижу, но войти туда не могу, а тебе удалось даже через барьер пройти без всякого труда, так что я не ошибся в тебе.
— А что за комната такая хитрая?
— Это пусть тебе сестра рассказывает, если посчитает нужным, а я пока не буду. Главное уразумей для себя — не зная броду, не суйся в воду, чревато может быть.
— Так что мне, сиднем сидеть, пока ты по своим неведомым делам шляешься, ничего толком не объясняя.
— Почему по неведомым, я ведь не только о себе, но и о тебе позаботился, — кот шмыгнул в коридор и вернулся с птичьей тушкой в зубах. — Вот… хочешь, сырой ешь, хочешь, изжарь, а потом Бабу-ягу искать пойдем.
Громадная печь занимала большую часть стены напротив окошка. На ее фоне и стол, и лавки казались игрушечными — белёный "монстр" своим размером внушал невольное уважение. Кокетливая цветастая занавесочка, скрывавшая вместительную лежанку, смотрелась нелепым украшением.
— Изжарить хорошо бы, да только я сроду печей не топил, — Антон снял внешнюю заслонку печи, слегка приоткрыл вторую, полукруглую, и заглянул внутрь, — хотя тут дрова лежат, только поджечь осталось. Знать бы ещё как…
— Кимрю попроси, — предложил кот, — что-то давненько её не видно.
— Кимря, покажись, — несмело сказал парень. Никто, конечно, не вышел, в чем он и не сомнвался. — Да ерунда все это, как в детстве "Елочка, зажгись".
— А ты настойчивее, — хитро усмехнулся кот, — все равно нам с ней поболтать надо.
— Кимря, выходи, — чувствуя себя полным дураком, во весь голос крикнул Антон.
Никакой реакции.
— Всему тебя учить надо, — вздохнул кот, вспрыгнул на полку, словно невзначай, толкнул лапой небольшой горшок. Тот качнулся, завис в неустойчивом положении, а потом все-таки свалился на пол. Грохоту от него было, как от большого, но ещё громче разоралась неизвестно откуда вынырнувшая домовиха, тянущая за собой веник:
