Шепотом Лукреция приказала пажу спрятаться за ширмой, где она переодевалась. Предупредила, что тот должен сидеть тихо, как мышка, неосторожное движение могло стоить ему жизни. Ее брат терпеть не мог герцога, и она не хотела, чтобы страдать пришлось слуге.
Паж нырнул за ширму и набросил на себя одежды Лукреции, чтобы Чезаре не увидел его, даже если бы решил обыскать покои сестры.
Войдя, Чезаре первым делом поцеловал Лукрецию. На его губах играла довольная улыбка.
– Отец решил пойти навстречу твоим желаниям. Он пришел к выводу, что Джованни Сфорца ничем нам так и не помог, потому что Милан вновь заключил союз с французами. Поэтому толку от него никакого. А самое главное, отец опечален тем, что с Джованни ты чувствуешь себя несчастной.
Лукреция опустилась на диван, предложила Чезаре сесть рядом. Но тот предпочел пройтись по комнате.
– А что я скажу Джованни? – спросила она. – На каком основании мне дадут развод? Он – не еретик, не предатель… правда, не сумел принести мне счастье.
Чезаре вновь улыбнулся.
– Разве это не преступление?
Глаза Лукреции весело блеснули.
– По моему разумению, самое ужасное из всех, но, боюсь, далеко не все смотрят на это моими глазами.
Лицо Чезаре стало серьезным.
– Официальный развод отца не устраивает. Слишком большой будет скандал. Джованни просто исчезнет.
Лукреция встала, шагнула к брату.
– Чез, ты не должен этого допустить. Джованни – грубиян и зануда, двух мнений тут быть не может. Но несчастна я прежде всего потому, что он – не ты. И пусть это преступление, оно не должно караться наказанием, о котором ты говоришь.
– Так ты готова сказать отцу, что отказываешься подчиниться его приказам? Готова отправиться в ад ради Джованни, который ведет себя, как свинья? – спросил Чезаре.
Лукреция всмотрелась в брата.
– А кто-нибудь спрашивал герцога Пезаро, не согласится ли он дать мне развод, прежде чем обращаться к таким крайним средствам, как кинжал или яд?
– Отец спрашивал, Джованни отказался. Говорить больше не о чем.
Но Лукреция оставалась при своем мнении. Голос ее звучал решительно:
– Тогда снова поговори с Папой, который и твой отец, скажи ему, что я не хочу подвергать опасности свою душу.
Потому что ад – это навечно, а я верю, несмотря на то что грешна, в милосердие Бога и надеюсь провести эту вечность на небесах.
Чезаре склонил голову, в задумчивости потер подбородок.
– Креция, этому маскараду надо положить конец, и как можно скорее.
– Я более всего на свете хочу избавиться от герцога, – ответила Лукреция. – И для тебя это не секрет, брат мой.
