Дуарте в задумчивости потер подбородок.
– Так доклад комиссии вас удивил?
Александр покачал головой.
– Ужаснул, мой дорогой друг, ужаснул.
* * *
В Риме слухи множились, как сорняки. И скоро пошли разговоры о том, что Провидение лишило Хуана жизни, потому что злонамеренные братья Борджа, как и сам Папа, спали с Лукрецией.
Джованни Сфорца с большой неохотой согласился на развод, но начал бороться с пересудами о причине развода встречными обвинениями семьи Борджа в инцесте. Эти скандальные слухи вскорости достигли Флоренции. И Савонарола вновь пылко вещал о том, что «ложный Папа распространяет зло».
Александра же эти страсти нисколько не трогали. Он подыскивал дочери нового мужа. И наиболее желаемым кандидатом ему представлялся Альфонсо Арагонский, сын короля Неаполя.
Симпатичный молодой человек, высокий, светловолосый, обходительный, как и его сестра Санчия, незаконнорожденный, получил от отца титул герцога Бисельи, что увеличило его доход и подняло статус. Более того, родство семьи Альфонсо с Фердинандом послужило бы укреплению союза Папы и испанского короля, дало бы Александру тактические преимущества в спорах с правителями городов-государств, расположенных к югу от Рима.
Пока Александр строил планы на будущее, молодой Перотто каждый день привозил в монастырь Сан-Систо письма, в которых Папа сообщал о том, как движется бракоразводный процесс.
За это время Лукреция и Перотто стали добрыми друзьями. Они рассказывали друг другу разные истории, пели под аккомпанемент гитары Перотто, гуляли по саду. Он поощрял ее в стремлении к личной свободе, и впервые она наслаждалась жизнью, выскользнув из-под жесткой опеки отца.
Лукреция, все еще юная, и обаятельный Перотто, держались за руки, делились секретами, после обеда часто сидели на траве, и Перотто вплетал цветы в длинные золотистые волосы Лукреции. Она снова обрела способность смеяться, ожила, почувствовала себя молодой.
Однажды Перотто прибыл с известием о том, что Лукреция должна вернуться в Ватикан и принять участие в заседании высшей церковной комиссии, которая принимала решение о разводе. Лукреция пришла в ужас. Сжимая пергамент трясущимися руками, расплакалась. Перотто, к тому времени уже по уши влюбившийся в Лукрецию, хотя никогда не говорил ей об этом, прижал ее к груди, чтобы успокоить.
– В чем дело, моя сладенькая? – в тревоге спросил он, отбросив формальности. – Что причинило тебе такую боль?
Она уткнулась лицом в его плечо. О ее беременности знал только Чезаре, но теперь ей предстояло появиться перед церковной комиссией с большущим животом и утверждать, что она – девственница. Поверить ей мог только слепой. Если бы ее отец или кто-то еще узнал о ее состоянии, потенциальный жених, Альфонсо Арагонский, мог отказаться от предложенной чести. Хуже того, враги могли потребовать приговорить к смерти ее и брата, да и отец мог лишиться папского престола.
