— Лукавите, мой юный друг, — сказал Гоэллон. — После обучения у Тейна вы не можете быть таким олухом, каким хотите показаться. Не надо этого, не терплю. Он прошел к дальней стене и вернулся со шпагой в руках, протянул ее Саннио. Прямой двулезвийный клинок плавно сужался к острию. Рукоять была обвита металлической проволокой, на фигурном навершии притаился тускло поблескивающий паук. На дужках гарды кое-где были царапины и потертости.
— Это хорошая шпага, мэтр секретарь, — сказал слуга и хмыкнул, словно сомневался, что Саннио способен его понять или оценить щедрость герцога. Юноша удивился: он еще не привык, чтобы к нему обращались «мэтр», и, тем более, не ожидал, что слуга будет высказывать свои соображения по выбору оружия. Он поднес клинок к глазам. В первый миг шпага показалась слишком тяжелой, но теперь это ощущение сменилось удовольствием и гордостью. Овальная в сечении рукоять удобно лежала в ладони. Саннио резко опустил руку. Резкий свист, промелькнувший в воздухе блик… Герцог хмыкнул и попятился.
— Кадоль, подберите мэтру ножны и пояс, а я пойду, пожалуй, пока он меня ненароком не зарезал. А вы, мэтр, идите спать — успеете еще наиграться. Пристыженный Саннио отправился в свою спальню. Только сейчас он заметил в спальне механические песочные часы и немедленно принялся разглядывать огандскую диковинку. Когда песок пересыпался в нижнюю колбу полностью, пружинный механизм заставлял колбу подняться, и часы никогда не останавливались. Юноша с интересом рассмотрел бронзовые рычажки и клепки, постучал ногтем по тяжелому основанию, украшенному эмалевым узором. Во сколько придется вставать, он не знал, но до первого света оставалось совсем немного.
Даже эта мысль не помогла заснуть. Саннио знал, что завтра предстоит провести много времени в седле и неплохо бы выспаться, чтобы не клевать носом и не проворонить ненароком какое-то распоряжение герцога, но сон не шел. Он ворочался с боку на бок, пытался устроиться поудобнее, накрывался с головой, потом вовсе сбрасывал одеяло, но это не помогало. С непривычки заснуть в одиночестве не получалось. Он привык прислушиваться к дыханию товарищей, к скрипу кроватей и свисту ветра за окном, к шагам слуг за стеной. Здесь же царила давящая тишина. Перед глазами крутились картины сегодняшнего суматошного дня — разговор в покоях мэтра Тейна, дорога, оружейная, примерка нового платья. Приятные моменты сменялись позорными, и Саннио то улыбался, то краснел, вертясь в постели. В ушах звучал голос герцога Гоэллона — мягкий, ироничный, с бархатистой ленцой. «Так-так-так, мой юный друг, не спите?» — словно наяву, услышал Саннио, попытался оправдаться и обнаружил, что проснулся.
