В пяти милях к северу от города Санта-Елена знак, меньший по размеру и более старомодный по шрифту, чем прочие, указывал налево и текст гласил по-французски: «Аббатство Святой Денизы — Джон Сэлдридж, винодел». Следуя инструкциям Лиз, я свернула на узкую, вымощенную щебенкой проселочную дорогу вдоль большого виноградника, защищенного от ветра стеной тополей, перемежаемых кое-где гигантскими пальмами. Затем дорога резко ушла в сторону от долины и, извиваясь, потянулась вверх по каньону, заросшему секвойей, эвкалиптом, дубом и орешником. Чуть ниже сбегала горная речушка. Неожиданно дорога выскочила в широкую седловину между двумя округлыми холмами.
Солнце уже стояло низко и било в глаза, пришлось опустить щитки, и потому я не сразу заметила высившиеся над каменным забором справа от дороги верхние этажи и черепичные крыши нескольких зданий. Подъехав к огромным двустворчатым воротам с узорами из кованого железа, я увидела на них табличку: «Аббатство Святой Денизы».
Итак, я приехала.
Ворота были заперты. За ними — ни души. Но я заметила в углублении в каменной колонне у ворот медную кнопку. Я вышла из машины, нажала на кнопку и стала ждать, что будет дальше. Тем временем я разглядывала «Аббатство» сквозь кованый железный ажур ворот.
С первого взгляда я убедилась, что мой шеф не ошибся — это и впрямь было славное местечко. Я повидала в своей жизни немало красивых уголков, но почти ни одно из них не могло бы сравниться по очарованию с романтическим пасторальным пейзажем, открывшимся моему взору.
Слева от меня кучно стояли четыре здания, составлявшие, судя по табличке на одном из них, винзавод. Оттуда тянулась вымощенная утрамбованным гравием дорога, огибавшая обширную зеленую лужайку, на которой здесь и там росли огромные эвкалипты и живописные оливковые деревья — их кривые и шишковатые стволы свидетельствовали о солидном возрасте. Еще дальше цветущие олеандры составляли одну-две рощицы, а на фоне живой изгороди из зеленеющего самшита пестрела цветочная клумба — большая и яркая. Подъездная дорога обрывалась у крыльца старинного красивого двухэтажного особняка. Дом стоял у подножия пологого склона холма, засаженного рядами виноградных кустов, тянувшихся почти до самой вершины холма, увенчанной еловым леском.
Дом был сложен из крупных, грубо обтесанных каменных блоков, когда-то облицованных необожженным кирпичом, теперь частично раскрошившимся, а там, где и уцелел, то за долгие годы, как и черепичная крыша, выцвел под калифорнийским солнцем почти до белизны. Тут и там стены между окнами были увиты глицинией и вьюнком.
