В замешательстве я не заметила два парика, которые наверняка не пропустила бы, если бы они просто валялись как попало. В этом случае их можно было принять за принадлежность детских маскарадных костюмов, не утруждая себя соображениями о том, что детей в доме нет, да и парики явно не детские.
Однако они не валялись, а были надеты на голову куклы, один поверх другого. Кукла была без туловища, одна голова. Это меня очень удивило. Голова, по всему принадлежавшая большой кукле, была насажена на старинную подставку для шляп, стоящую на небольшом комоде, и очень походила на человеческую; в какую-то долю секунды я даже испугалась, подумав, что комната обитаема. Будь там только один парик, его можно было принять за волосы куклы. Но заметив, что поверх одного, немного наискосок, надет второй, я пригляделась повнимательнее: оба парика седые, волосы на обоих — мягкие и волнистые.
Поколебавшись, я надела один из них и посмотрелась в зеркало — очаровательную маленькую вещицу в овальной рамке, украшенной фигурками пастушков и пастушек. На меня глянула старая женщина. Я поспешно сорвала с головы парик, будто он жег мне голову. Мои собственные волосы, показалось, колют мне затылок. Затем, движимая неясным побуждением, я открыла один из ящиков комода.
В нем лежала брошенная как придется пара узких, перепачканных краской джинсов и теннисные туфли. Рядом стоял открытый ящик с патронами — 22 штуки. Ящик был новый, патроны были уложены плотно, но нескольких патронов недоставало. Я не стала их считать. Зачем? Просто отметила про себя, что ящик начат.
Ружье — довольно обычное явление в загородном доме. Хозяева обзаводятся им, чтобы убивать крыс или бездомных кошек, нападающих на певчих птиц. Или просто для того, чтобы чувствовать себя более-менее защищенными. Но ружья в этом доме я не видела и не помнила, чтобы Грейс когда-либо имела это оружие. Мне даже в голову не могло прийти, чтобы такой старый человек мог им воспользоваться. Тогда зачем здесь патроны? Для пистолета? И почему ящик начат?
Ничего не тронув, я медленно задвинула ящик. Мои размышления об увиденном были внезапно прерваны: откуда-то издалека внезапно донесся приглушенный вопль, сопровождаемый глухим тяжелым звуком с того же расстояния, каким-то едва различимым ударом, который можно было скорее ощутить, чем услышать. Потом все смолкло. Я выбежала из детской в спальню Грейс и прислушалась, подозревая, что моя фантазия сыграла со мной злую шутку.
