— Но почему же он не заявил в полицию?
— В полицию! — горько повторила Хедер. — Ты думаешь, они поверили бы ему? Старая, немощная Грейс, восьмидесяти лет от роду, убила Розу Перкинс и пыталась убить его самого! Элджер смог сделать лишь одно — выбраться оттуда как можно быстрее.
На какое-то время я напрочь забыла о сидящей передо мной Хедер: я ее просто не видела. Мне виделся Элджер Микель, стоящий под кленами на залитой лунным светом лужайке усадьбы «Марч Хаус»: у его ног лежит неподвижное мокрое тело, которое совсем недавно было Розой Перкинс, рядом черный, затянутый тиной водоем, темные очертания массивного викторианского дома с его островерхой кровлей и дымовыми трубами, силуэты которых четко выделяются на фоне ночного неба. Не мудрено, что он сбежал оттуда. Да и как было поступить иначе? Кто бы ему поверил? С одной стороны — почтенная матрона, которую просто немыслимо заподозрить в убийстве, а с другой — замкнутый, мрачного вида человек, имеющий все основания желать ее смерти. Но вот почему не позвонила в полицию сама Грейс? Это было мне непонятно, о чем я и сказала Хедер.
— Я и сама этого не понимаю, — ответила та. — Элджер тоже не может этого объяснить. Наверное, Грейс полагается на его молчание, рассчитывая, что ему все равно никто не поверит.
— Но зачем было ему сталкивать труп обратно в воду? — спросила я.
— Он этого не делал! Должно быть, после его ухода Грейс снова выходила из дома.
— О Боже! — ужаснулась я.
Хедер снова залилась слезами, а я попыталась представить себе все наглядно. В полной тишине, лишь только замер в отдалении шум мотора Элджера, послышались звуки открываемой задней двери, жалобно, будто протестуя, скрипящей на заржавленных петлях. Сгорбленная старческая фигура выходит на лужайку и ковыляет к пруду… Вот она наклоняется и с усилием, шаг за шагом, катит бездыханное тело обратно в воду…
Я невольно вздрогнула. Если это правда, то Грейс, вероятно, сошла с ума — только буйная форма помешательства придает человеку такую сверхъестественную силу.
Будто угадав мои мысли, Хедер проговорила:
— Это правда, Маргарет! — Глаза ее просили, молили. — Ты должна поверить мне, должна! Элджер никогда не придумал бы такое. Он никогда не лгал, во всяком случае мне. Я знаю, что его считают странным, даже ты, но он любит меня, любит детей. Элджер не мог причинить нам такое горе. Он не способен на убийство.
— Конечно, нет! — сказала я, но про себя подумала: «Так ли это?» Я будто онемела. Мне было ясно одно: если Элджер и говорит правду, сомнительно, чтобы кто-нибудь, кроме жены и детей, поверил ему.
