– Пойду поздороваюсь, не хочу оказаться невежливым, – усмехнулся он.
– Да уж, – отозвался Алекс, безуспешно пытаясь скрыть раздражение. – Но лучше этого не делать.
– В чем дело, дружище? – спросил Томас. – Ты что-то скрываешь от меня?
– Да нет же, – нерешительно начал Алекс, – Джессика… – Прежде чем он продолжил объяснение, коллега перебил его:
– Джессика? Так ты все-таки помнишь ее!
– Она хотела, чтобы я занялся ремонтом ее кухни. Вот и все.
Томас приподнял брови:
– Все?
Алексу очень хотелось прекратить обсуждение этой темы. Но он понимал, что теперь от приятеля просто так не отделаешься. Тут же возникнет вопрос: а почему, собственно, он против того, чтобы Томас поздоровался с ней? Молчание затянулось.
Томас улыбался:
– Так что же?
Желание оградить Джессику от Томаса боролось с инстинктом самосохранения, желанием защититься от поддразнивания.
– Ладно, – пожал плечами Томас. – Все-таки пойду поздороваюсь. Нельзя упустить такой шанс.
Алекс остался за столиком, наблюдая, как друг подошел к девушкам и завел разговор.
Не один Томас заинтересовался Джессикой. Алекс прекрасно видел из своей засады, как на нее поглядывают многие мужчины. А один долго и откровенно пялился, потом встал, взял с собой бутылку текилы и направился к ней.
Алекс напрягся и тоже встал.
– Привет, сладенькая, – прорычал кто-то прямо в ее ухо.
Джессика вздрогнула и резко повернулась. Патрисии рядом уже не было. Зато на ее месте стоял огромный мужик, противный и очень пьяный.
Он вытер тыльной стороной ладони каплю текилы, застывшую у него на подбородке. Губы его были мокрыми, зубастая улыбка – отвратительна.
Джессика наивно спросила:
– Это вы ко мне обращаетесь?
– Да, сладенькая! Ты будешь моей.
Джессика сделала шаг назад и наткнулась на чью-то спину. Позади нее тоже стоял мужчина. Поняв, что оказалась в ловушке, она попыталась выкрутиться:
– О, нет, я вообще несладкая.
Мужчина грубо рассмеялся:
– Это еще приятнее. Несладкие женщины нравятся мне больше.
Он придвинулся к ней, и Джессика едва успела увернуться, чтобы не оказаться в его лапах.
– Я предпочла бы…
Огромная лапища ухватила Джесс за руку.
– А теперь кончай выпендриваться. Игра в застенчивость затянулась.
Джессика уперлась в грудь пьяного, чтобы хоть как-то отгородиться. Его плечи были невозможно широки, и он возвышался над нею. Ну просто бык – огромный, неподвижный, с налитыми кровью глазами и до жути неприятный.
С трудом высвободившись, она как можно строже заметила:
