— Раз плюнуть! — отрезал ему в ответ прозаик Ч. — Ты полагаешь, — он склонился к Марку, обдав его горячим алкогольным дыханием,—что у нас нет своих людей в этом «Рассвете»? Что кураторы из КГБ зря штаны просиживают? Будь спокоен, Марк, через три дня, когда ты будешь... где?
— В Сочи, — сказал Марк мертвым голосом.
— Когда ты будешь загорать на озере Рица со своими буржуями, наиподробнейшая био, так сказать, графия этого Мишеньки Кабанова — мне сдается, он парень молодой — будет лежать на этом самом столе.
— И его посадят?
— Это, дочка, дело не мое! — фыркнул прозаик Ч. — Мне велено написать статью, и я ее напишу с большим душевным удовольствием, потому что я по натуре драчун, борец, если угодно. Я напишу, и газета опубликует. Триста тысяч трудящихся узнают о существовании и моральном облике этого тунеядца. Пойдут письма читателей, требования наказать. А дальше я не хозяин, дальше вступают в дело компетентные органы, наделенные, официально выражаясь, законодательной и исполнительной властью. Впрочем, — он поморщился, — может, и не будет никакой статьи.
Марк поднял на него недоуменный взгляд.
— Зачем травмировать душевнобольного человека? — пояснил прозаик Ч. — Зачем шельмовать его на весь мир, коли не в наказании он нуждается, а в лечении? Пожалуйте, дорогой товарищ, подчеркиваю, товарищ, член нашего общества. Кабанов, в спецпсихбольницу, побудьте под надзором врачей годика три-четыре, вылечат вашу графоманию...
Отказались от чаю, быстро распрощались, вышли на теплую вечернюю улицу, в запах бензина и железнодорожного дыма. Марк раскачивал головою, словно от зубной боли.
— Да что с тобой, наконец?!
— Сейчас объясню, — он перевел дыхание. — Сейчас все объясню, погоди, милая...[5]
«...прозрачным ли сентябрьским деньком, когда летучее золото и тусклая бронза березовых рощ сообщают особую легкость тюлевой голубизне невесомого неба... приятно оживляется при пересечении границы с Дергачевской... Демократической Республикой... шиферные крыши Лизунцов, богатейшего села небольшой республики... засветло поспеть в столицу, город Дергачево... направляют они стопы в кошачий ряд... оглаживают мяукающий свой товар. Только... родятся матерые коты... ударом могучей лапы...
Полюбуется полноводной Мжой... стоят Лизунцы... увидать на Площади Гуманизма слушающих Государственный Гимн.
...трудится над составлением монументальной истории... сам президент республики Петр Евсеич Лапочка... расхаживает по своему скромному кабинету дергачевский мечтатель... на старенькой подводе в Набоковский лес... Гикнет удалой Колька Звонарев, свистнет... ан знаком Николай и с председателем... Федей Моргуновым... Но суха теория, вечно зелено лишь древо жизни... то-то радости будет путешественнику! »
