— Теперь у меня к вам несколько вопросов.
Хорошие психологи всегда начинают беседу с приятного- сжался Марк. Если тут, под портретом Дзержинского, состоится продолжение разговора со Струйским, то — конец. С работы придется не просто уходить — бежать. Брат Андрей мог сколько угодно дразнить его, но стучать на безответных иностранцев — это одно, они сегодня здесь, завтра там, да и хрен проверишь. Но...
— Разумеется, — сказал он.
— Вот у меня ваши анкетные данные, товарищ Соломин. Кое-что нуждается в уточнении. Скажем, ваше имя. Согласитесь, что при такой фамилии и внешности оно звучит несколько странно.
—В честь Марка Аврелия,—без запинки отвечал подчиненный.— Отец тогда увлекался латынью. Ну и, кроме того, я родился очень слабый. А Марк вроде бы именно это и означает.
Бояться было нечего, даже напротив — сквозил в тоне Степана Владимировича оттенок приятного обещания, и Марк лишний раз порадовался, что явился сегодня на службу в костюме, белой рубахе и галстуке, почти таком же, как у его собеседника.
— Очень хорошо. — Грядущий поставил в своих бумагах птичку. — Вы должны отдавать себе отчет, Марк Евгеньевич, что в нынешней международной обстановке мы должны проявлять особую бдительность по отношению к...
— Лицам, потенциально имеющим вторую родину, — закончил за него Марк, обнаруживая некоторое знание эвфемистического языка закрытых циркуляров.
— Вот именно. Теперь еще вопрос, более, так сказать, личный. Вы ведь не женаты. И не собираетесь?
— Отчего же, — ответил Марк после секундного колебания, — собираюсь.
— Отлично! — Степан Владимирович поставил еще одну птичку. — Не забудьте, когда это будет официально оформлено, зайти в отдел кадров и внести изменения в анкету.
— Лично вам я могу прямо сейчас сказать.— Марк потупил взор.— Это Светлана Ч. Она у вас практику проходила в прошлом году.
— Вот как! Не родственница писателю?
— Дочь, — сказал Марк.
— А-а! Так позвольте мне вас от всей души поздравить. Очень рад. Ну и, наконец, вопрос третий и последний. Вы, Марк Евгеньевич, зарекомендовали себя образцовым комсомольцем. Не скромничайте. Зинаида Дмитриевна рассказывала мне о ваших Творческих, неформальных семинарах.
Старый боров, разумеется, имел в виду вовсе не сомнительные истоминские сборища, на которые, к слову, Марка продолжали усиленно зазывать, а кружок общественно-политической подготовки.
— Читал я ваш доклад о Солженицыне и о происках сионизма на Ближнем Востоке. Толково. Мы даже планируем привлекать к вашим семинарам сотрудников из других отделов. Скажите, товарищ Соломин,— тут он помедлил, — вы никогда не думали о вступлении в КПСС?
