Однако, несмотря на то, что многое осталось в прошлом, что суета жизни берет свое, события 1917 г. оказали слишком большое воздействие на судьбы страны и общества, чтобы окончательно превратиться в «музейную реликвию». Когда сегодня вспоминают Октябрьскую революцию, то, похоже, всякая историческая дистанция пропадает. И все рассуждения о ней, даже спустя уже почти столетие, — это во многом споры о современности.
Философ Н. Бердяев в свое время отмечал: «В революции происходит суд над злыми силами, но судящие силы сами творят зло».
Каждое значимое историческое событие — это всегда выбор, который открывает нам некие возможности, но одновременно устраняет другие. Что дал России и чего лишил ее Октябрьский переворот? Были ли иные варианты развития событий?
Прежде всего, рассмотрим, что же происходило на самом деле.
Как ты могла себя отдать на растерзание вандалам?
Когда-то в советских учебниках истории содержалась четкая формула: «Победа Великой Октябрьской социалистической революции стала возможной только благодаря тесному союзу рабочего класса России с крестьянством», т. е. проводилась мысль о народном или, по крайней мере, рабоче-крестьянском характере революции. Для многих такая трактовка Октябрьской революции до сих пор остается аксиомой.
Но трактовка эта официально утвердилась только в 1930-е гг., после того как стратегическим лозунгом правящей партии стало «построение социализма в одной, отдельно взятой стране». Первоначально для вождей большевиков лозунг «союза рабочего класса с крестьянством» не был актуальным, поскольку, готовя вооруженное восстание, они мечтали не о социализме в одной стране, а о мировой коммунистической революции. К ней ленинцы стремились с фанатичной одержимостью, используя любые средства, не гнушаясь и германскими деньгами.
Троцкий, будучи главным организатором вооруженного восстания, называл его не революцией, а переворотом: «Назначив государственный переворот на 25 октября, мы открыто, на глазах «общества» и его «правительства» готовили вооруженную силу для этого переворота». Из его откровений также следует, что планы руководителей большевистской партии не совпадали с настроениями низовых участников восстания. Вопрос о том, кому принадлежит приоритет в историческом творчестве — массам или вождям, Троцкий решал не в пользу масс. Он примерял на себя роль «демиурга истории» и отнюдь не благоволил к массам. Не отставал от него в этом и Ленин
