Генуэзский квартал, Акра 13 января 1276 года от Р.Х.
— Марко, скажи, куда ты собрался?
— Отпусти меня, Лука, — пробормотал Марко, пытаясь вырваться.
— Скажи, Марко!
За ветхой мешковиной, закрывающей проход в соседнюю комнату, раздался глухой кашель. Затем дрожащий голос произнес:
— Марко, это ты?
— Да, мама, — крикнул Марко, продолжая вырываться.
— Где ты был?
— Работал, мама.
Из соседней комнаты донесся облеченный вздох.
— Ты хороший, Марко… — Мать не успела закончить фразу, сраженная приступом острого кашля.
Братья поморщились. Лука глянул на мешковину расширенными от страха карими глазами.
— Иди, дай ей воды, — шепотом приказал Марко.
Лука не успел никуда пойти, потому что кашель сменило ровное прерывистое дыхание. Он посмотрел на брата.
— Я скажу отцу.
Марко решительно вырвался из захвата мальчика и тихо произнес, прищурившись:
— Скажи. Только он всегда пьяный и слушать тебя не станет.
— Ты снова взялся служить Склаво, да? — прошептал Лука. — Но ведь ты обещал. Обещал.
— А что мне еще делать? — уныло отозвался Марко. — Генуэзцу. Ты же знаешь, как к нам относятся в этом городе. Здесь правят венецианцы и пизанцы. А мы никто. Склаво единственный, кто давал мне заработать.
— Отец сказал, что мы переедем в Тир. Он будет работать, и мы снова заживем хорошо.
— Он говорит так все время, — буркнул Марко. — Что толку.
— Может, толк и будет. Кто знает.
— Неужели ты ему все еще веришь? — Марко с трудом сдерживался, стараясь не повышать голос. — С тех пор как отец совсем разорился, ему на все наплевать.
— Но была война.
— Помалкивай, если не знаешь, — резко оборвал брата Марко. — Когда закончилась война за монастырь Святого Саввы, мне было шесть. Я все помню. Тогда многие уходили в Тир. Отец тоже мог бросить здесь свою пекарню и там завести дело. Но он остался. Не примирился, что венецианцы взяли верх. Слишком он у нас гордый и… упрямый. — Глаза Марко блеснули. — Я видел, как пустел квартал, и некому стало покупать у нас хлеб. Отец даже махнул рукой, когда растаскивали наше зерно.
— Может, теперь станет лучше, раз люди стали возвращаться? — робко проговорил Лука. Он впервые видел на лице брата такое страдание.
— Наверное, лет через пять они смогут восстановить то, что здесь имели. Но не отец. Его вообще дела больше не заботят. Только вино и шлюхи!
