— Ты что подслушиваешь, падла? — крикнул один и оттолкнул меня. Тот, в пальто, остановил его и вежливо пригласил пройти к ним, если я хочу послушать. Евгений сидел в кресле, смертельно бледный. Меня посадили у двери…
— Евгений Николаевич, — сказал этот человек. — Поговорим откровенно. Только без шуток и выкрутасов всяких, договорились? Человек вы явно пугливый и хлипкий, и брать на себя чужую вину вам вовсе ни к чему.
— О чем речь? — глядя в пол спросил Женя.
— Да неужели же вы сами до сих пор не догадались, о чем речь? Если не догадались, чего же вы так испугались?
— А как не испугаться? Терроризируете меня, преследуете, шагу шагнуть не даете, звоните, теперь врываетесь в квартиру. Вас трое здоровенных мужиков, я один, да впридачу с девушкой. Почему бы мне и не испугаться? Я не крутой, справиться с вами не могу, в милицию позвонить мне не дадите…
— Почему это не дадим? Мы что, бандиты, что ли какие? Звоните пожалуйста, вот ваш телефон. Только что вы им скажете, позвольте вас спросить? Что в вашу квартиру ворвалось трое мужчин? Так мы не ворвались, а вы нам сами открыли. Мы хотим с вами поговорить, только и всего.
— Хотите говорить, так говорите, — проворчал Женя, бросая на меня мимолетный взгляд. Я поняла, что ему очень неприятно мое присутствие в такой момент.
— Говорить стану без предисловий, Евгений Николаевич. Они нам ни к чему. Сейчас войдет одна дама, а эти ребятишки наоборот выйдут и покараулят около двери. А ваша девушка пусть останется, ей будет очень полезно послушать этот разговор. Дама задаст вам несколько несложных вопросов, требующих вполне конкретных ответов. Идите за ней, ребята!
Мордовороты вышли, и вскоре в квартиру вошла женщина лет сорока пяти, высокая, бледная, в длинном сером пальто с распущенными волосами.
— Здравствуй, Прокофьев, — сказала она. Женя долго вглядывался в нее, а потом вдруг узнал и побледнел как смерть. — Вот теперь вижу, узнал… Узнал…
— Узнал, и что с того? — едва шевелил губами Женя.
— Расскажи, Евгений в подробностях, как вы отпраздновали день рождения твоего дружка Эдуарда Григорянца в августе девяносто первого года, незадолго до всем известного путча?
— Нормально отпраздновали, — ответил Женя, ещё раз бросив какой-то странный взгляд на меня. — Выпили, посидели…
— Сына моего Алешку убили…, - вдруг добавила женщина и сделала резкий шаг по направлению к нему, сбив на своем пути стул. — Слушай ты, шакал, запомни, мне известно все. Доподлинно известно, что Григорянц на месте преступления был, доподлинно… Так что, ты хочешь сказать, что вы с Левушкиным ждали его у него дома, пока он на лесной тропинке убивал Алексея? Так дело было? — спросила она, садясь перед Евгением на кресло.
