— А ведь вот что интересно, ваша жена погибла точно так же, как и муж этой женщины, — заметил Костя.
— Да… Это и навело меня на мысль, что это она. Плюс вообще преследование нас троих. А по её мнению, именно убийство её сына и объединяло нас. Нелепость какая-то, дикость…
— Да…, - протянул Костя, продолжая глядеть в потолок.
— Вы что, полагаете, что мы действительно убили этого парня? — не выдержал его молчания Григорянц.
— А почему бы и нет? Теоретически это вполне возможно, — пожал плечами Костя. — Но что из этого следует? Если вы его на самом деле убили, разве она имеет право действовать столь противозаконными методами, устраивать самосуд, причем, против людей, вообще не имеющих к этому преступлению никакого отношения, даже понятия не имеющих о нем, вашей жены, например?
Григорянц сверкнул глазами из-под роговых очков.
— Вы оскорбляете меня, — процедил он. — Я не давал повода…
— А я деловой человек, Эдуард Рубенович. И хочу знать правду. Правда мне нужна для того, чтобы правильно вести розыски убийц и похитителей. Потому что одно дело, если эта женщина действительно сумасшедшая и клевещет на вас, другое же дело, если вы на самом деле убили её сына. Методы моей работы в этих случаях будут совершенно различны…
Григорянц набычился, на лбу его вздулась темно-синяя жила.
Вдруг запищал его мобильный телефон.
— Алло. Я. Да? Ах вот оно что…, - Григорянц смертельно побледнел. Ладно, ладно, потом, потом, я не могу сейчас говорить… Он нажал кнопку, и Косте показалось, что он едва слышно прошептал: — Придурки…
— Так как же, Эдуард Рубенович? — продолжал настаивать Костя.
Но очередной звонок мобильного телефона снова прервал его.
— Да… Да? Что?!!! Андрюха?!!! Ладно, ладно, — бросил он быстрый взгляд на сидевшего с равнодушным видом Костю. — Я перезвоню вам и скажу, что делать. Пока никуда не звоните…
— Что-то произошло? — спросил Костя.
— Да произошло. Родителям Андрея Левушкина позвонили и сообщили, что их сын похищен и находится в таком месте, где найти его невозможно. И предупредили, чтобы они ни в коем случае не звонили в милицию, иначе смерть его будет мучительной и страшной. Вот так-то, Константин Дмитриевич. Такие дела… А вы говорите…
— А я ничего пока не говорю, Эдуард Рубенович. Я хочу просто знать правду, чтобы знать, как мне действовать дальше.
— Какую правду?! — крикнул Григорянц. — Я вам сказал правду, и другой правды нет…
— Ладно. Тогда дело проще. Вы знаете адрес этой женщины?
