– Мы на десятую плантацию, – указал отогнутым большим пальцем в потолок Стинов. – За образцами посевного материала.
Охранник молча кивнул и снова принялся считать клеточки, в которые никак не укладывалось придуманное им слово.
Встав так, чтобы спиной прикрыть девушку от взглядов охранников, Стинов нажал на кнопку вызова лифта.
В кабине лифта он быстро провел двумя удостоверениями по контрольной щели и, не дожидаясь разъясняющей информации, громко назвал пункт назначения:
– Сектор Мичурина, четвертый уровень.
Дверь лифта закрылась, и кабина двинулась вверх.
– Отмена команды, – сразу же приказал Стинов. – Новый адрес – сектор Коперника.
Рассчитав новую траекторию, лифт поехал быстрее.
В Производственной зоне охранников у входа в лифт не было. Пропускная система начиналась здесь от проходных конвейерных цехов.
Выйдя из лифта, Стинов и Синди встали на ленту движущегося тротуара и поехали вдоль бесконечных стен, расписанных наплывающими друг на друга призывами и лозунгами. Надписи были сделаны в несколько слоев, так что первоначальный цвет стен можно было увидеть, только подняв взгляд на высоту, куда не доставала рука. Самая приличная надпись из тех, что успел прочесть Стинов, звучала так: «Счастье начинается, когда мозги проваливаются в задницу».
Людей на улице почти не было. Что было и понятно – они приезжали в этот сектор только для того, чтобы работать.
– Ты здесь работаешь? – спросил Стинов.
Синди молча кивнула.
– Чем же ты занимаешься?
– Рисунками на тканях.
– Ты художник? – удивился Стинов.
– Хотела стать…
Синди перешагнула на неподвижную полосу тротуара.
– И почему же не стала? – спросил Стинов, сойдя с ленты следом за девушкой.
– Не смогла, – коротко ответила Синди.
Она явно не была расположена к разговору на эту тему.
– Ну, пока еще не поздно попытаться снова, – сказал Стинов, чтобы как-то подытожить их короткий разговор.
Следом за Синди он свернул в боковой проход, затем в следующий, еще более узкий, чем первый. Пройдя мимо какой-то совершенно непотребного вида закусочной, из полуоткрытой двери которой тянуло вонью подгоревших синтетических бифштексов и доносились громкие голоса, выкрикивающие по большей части бранные слова, Синди снова повернула в проход между корпусами.
Это был даже не проход, а скорее щель, в которой с трудом смогли бы разойтись двое. Под ногами шуршали обрывки разноцветного оберточного пластика, разбросанного в таком количестве, словно кто-то пытался скрыть под ними устилающий мостовую мусор.
