Мне даже было трудно предположить, что, сидя за столом с, в общем-то, не очень мне близкими людьми, я буду чувствовать себя так непринужденно. Начальник совершенно забыл о своем положении и превратился в веселого общительного человека, который не видел во мне врага.
Для меня было удивительно, что, сидя за столом, мужчины не стремились перещеголять друг друга в уничтожении спиртных запасов, выставленных на стол. Между Максимом и Николаем установилось полное взаимопонимание, даже странно, как им удалось так быстро сработаться. Вот как, оказывается, работа сближает. А всего-то — зажарили мясо на костре! А что было бы, если бы они вместе пошли на охоту и завалили бы, к примеру, мамонта?
Мила, воспользовавшись тем, что первый голод был утолен, стала убирать со стола пустые тарелки из-под закуски. Мужчины вызвались нам помочь, но мы с негодованием отвергли их помощь. Николай предложил Максиму показать свои земельные владения. Услышав, что мы не возражаем, если наши галантные кавалеры на время нас покинут, они удалились. Пока Николай хвастался своей недвижимостью, мы с Милой привели в порядок стол и даже успели помыть грязные тарелки.
Мужчины вернулись и, в качестве оправдания за свою задержку, принесли гитару. Уже стало темнеть, когда мы, наконец, встали из-за стола и вышли на открытую веранду.
— Мила! Ну, скажи же им, что нас здесь заедят комары.
— Уже июль, и комаров почти не стало, а потом, что за проза жизни? Нам же собираются петь серенады, если я не ошибаюсь.
— Ошибаешься, серенады поют по ночам любимым дамам, которые нежатся в своих кроватках.
— Какая разница? Все равно, они собираются петь нам. Главное, чтобы нас петь не заставляли.
Во время наших студенческих сборищ ребята часто пели, но я даже и предположить не могла, что гитара может петь, и страдать, и плакать. Николай пел, а мне хотелось плакать и смеяться. Я не понимала, что со мной происходит. Так сладко и так приятно слушать грустные романсы. Николай пел о любви, об одиночестве, о надежде. Хотелось слушать еще и еще, но внезапно он замолчал. Стало совсем тихо, чуть шелестела листьями береза около дома. В траве чуть слышно, как-то неуверенно, стрекотала цикада. На веранде было почти темно. Свет пробивался только через окно, выходящее на веранду.
— Давай, я попробую, — Максим протянул руку и взял гитару. Пробежал пальцами по струнам и на минуту замолчал. Про себя я едва успела только подумать, что если он поет так же хорошо, как и делает все остальное, то окончательно поверю в исключительность своего шефа и больше никогда не буду с ним ругаться. Максим запел, и от его негромкого голоса у меня перехватило дыхание.
