Томми по-прежнему сидел безмолвно и неподвижно. Макфай снова подошёл к нему, бормоча:
— Мне нужно поспать, Томми. Ты мешаешь мне лечь в постель.
Наконец Томми вытянул ноги и зевнул.
— Ты никогда не спишь, — сказал он. — Чёрту не нужно спать.
Макфай продолжал бормотать. Томми ткнул в него пальцем.
— Эй, ты! Ты думал, Томми в Джилонге!
Он сплюнул. Затем стал шарить под столом, нашёл бутылку джина и стал пить, ставя её в промежутках между глотками себе на колени.
— Бери её, Томми, — вертясь вокруг него, плаксиво протянул Макфай. — Всю бутылку. Можешь взять её. Мне не жалко бутылки джина для такого старого друга, как ты.
— Смотри, какой добрый стал! — сказал Томми резким, невыразительным голосом, отбрасывая назад длинные волосы.
— Хватит, Томми! Говорю тебе, — я болен. Ты что, сам никогда не болел и поэтому мне не веришь? Не пожелаю тебе таких дьявольских болячек, как у меня! Я хочу спать.
— Как ты можешь спать, когда у тебя такие болячки? — насмешливо спросил Томми.
— Я хотел сказать, что попытаюсь уснуть, забыть о них.
— Так иди спать, — ответил Томми и снова сплюнул.
— Я не могу спать при свете, — сказал Макфай. — Неужели у тебя совсем нет жалости?
— Тогда погаси свет.
Макфай попытался засмеяться.
— О, да ты, как видно, шутник, Томми! Тебе захотелось пошутить. Ну а теперь иди домой, в свою палатку.
— Томми будет теперь жить здесь.
Макфай бродил по комнате, бормоча себе под нос и не зная, что предпринять.
— Как идёт новая работа? — спросил Томми, снова отпив из бутылки.
— Какая новая работа? — в свою очередь спросил Макфай тоном оскорблённой невинности. — Я, как всегда, роюсь немного в заброшенных выработках у реки — вот и всё.
Томми тихонько захихикал.
— У тебя есть наручники. Скоро ты будешь сам носить их, если не станешь осторожней.
Макфай остановился перед ним, судорожно дёргая руками.
— Что ты сказал?
Томми не ответил и снова погрузился в непроницаемое молчание.
Затем он взглянул на Макфая.
— Ты сказал, — тебе плохо. Я слышу тебя. Ну, так Томми тоже плохо. Плохо из-за тебя. Ты его надул. Но он за тобой следил, Макфай. Ты слишком часто его надувал. Делись и делись поровну. Это здорово получалось, не так ли? И Томми верил тебе, как проклятый дурак. Как насчёт той половины, которую ты забрал у него после маленького дельца на складах Колак?
— Держи язык за зубами!
— Томми всё равно, если у стен есть уши. Он пришёл говорить в открытую, Макфай. Придётся тебе потерпеть.
— У меня не было времени сказать тебе об этих наручниках, — закудахтал Макфай. — Убей меня на месте, если это не так. Ты слишком быстро ушёл. Я собирался поделиться с тобою. Ты напился, а теперь думаешь, что я тебя надул. Тебя надувают там, где ты напиваешься, а я невинен, как младенец. Приходи ко мне завтра утром, и мы обо всём поговорим.
