Джон. Как не понять, что эмоции младенцу — острый нож. Сил же нет слушать, когда он верещит, бедняжка!
Робин. Да. Жизнь — рай после того, как покормили, и адские муки, если с очередным кормлением запаздывают. Очевидно, когда страдания уже невыносимы, ребенок находит выход — он может установить подвижные на этой ранней ступени «границы» таким образом, что подавляющие его эмоции окажутся будто бы вне, а не внутри них. Будут «не-я» вместо «я».
Джон. Подождите, дайте разжевать. Значит, если я — младенец, я могу двигать мои «рубежи» на мысленной карте так, чтобы досаждающие мне эмоции стали бы «не-я» и перестали бы быть частью моего «я»?
Робин. Именно. Представьте: «границы» — подвижные пластиковые конусы, которыми отмечают проезжую часть автострады при ремонтных работах, а вовсе не крепко-накрепко закрепленный барьер, разделяющий правую и левую полосы. Значит, можно менять «дорогу» на «не-дорогу», а в случае же с «нашим» младенцем — переживаемое как «я» — на «не-я».
Джон. Иными словами, ребенок может «притворяться», что часть его — какие-то чувства — вовсе и не в нем.
Робин. Верно. Если они невыносимы, ребенок может от них оградиться.
Джон. И тогда ему станет лучше?
Робин. И да, и нет. Объясню, что будет дальше. Ребенка раздирают ужасные чувства, и вот он притворился, что в нем их уже нет. Конечно, они не исчезли, они где-то поблизости. Но если они не внутри его…
Джон. …значит, снаружи.
Робин. Именно.
Джон. Это, кажется, называется «проекцией»?
Робин. Да, на языке психологов это «проекция». Еще раз, коротко, что это. Это когда ребенок пугается каких-то чувств и притворяется, что они не в нем, притворяется, приоткрывая «границы», чтобы вытолкнуть мучительные чувства наружу. Они не исчезли, конечно, теперь ребенку кажется, что они подступают к нему снаружи.
Джон. Он «спроецировал» их на внешний мир?
Робин. Верно. И теперь мир кажется злее, ужаснее, чем на самом деле. Вы спрашивали, лучше ли почувствовал себя ребенок. Да, ему стало лучше, себя он почувствовал лучше, но… ему стало и хуже, ведь мир вокруг сделался куда враждебней. А на этой ступеньке жизни мир, конечно, все еще равнозначен матери. И теперь вместо того, чтобы чувствовать, что от голода и ярости готов мать разорвать на части и проглотить, он «спроецирует» эти чувства на мать. Вот вам замедленный повтор…
Робин. Как видите, теперь мать представляется ребенку ужасной ведьмой, которая может его проглотить.
Джон. Он уже не от ярости задыхается, он просто… перепуган насмерть?
