Но возможна и заминка. Пропусти мы ступень и не восполни упущенный опыт, эмоции, с которыми не научились справляться, посчитаем для себя «неудобными». Начнем с того, что попробуем скрыть их от окружающих, а кончим — запрятав подальше с собственных глаз. И притворимся, что их нет вообще.
В основном по двум причинам человек не учится справляться с чувствами и будет вынужден прятать их. Во-первых, если перенесет травму, то есть переживет какое-то отдельное драматическое и очень болезненное событие. Во-вторых, что случается чаще всего, мы постепенно «отказываемся» от определенной эмоции и прячем ее с глаз подальше, если она табуирована в нашей семье.
Каждая семья относит некоторые эмоции к «плохим» и прячет их. Ребенок следует семейным «правилам», потому что боится быть отвергнутым родителями, если обнаружит запрещенные эмоции… ведь «плохого» делать нельзя. Таким образом модель становится наследственной.
Робин. И передается из поколения в поколение, не забывайте. Если в детстве человек не научился справляться с какой-то эмоцией, он не сумеет, повзрослев, помочь в этом собственным детям.
Джон. Так. Ну и что плохого — парочку табу наложить?
Робин. О чем Вы?
Джон. Что плохого, если плохую эмоцию, с которой человек не научился справляться, от которой ему каждый раз плохо, он возьмет и тихонечко сунет в темный угол, за «ширму». Избавиться, наконец, от нее!
Робин. Вот Вы о чем. «Ширма» подводит, и эта игра «в прятки» больше проблем порождает, чем решает.
Джон. Как же «ширма» подводит?
Робин. Ну, во-первых, иногда валится и выставляет спрятанные чувства на обозрение. Во-вторых, с ней не так, что поставил и из головы вон — надо ее держать, тратить энергию. А в-третьих, просто невозможно отсечь какой-то «кусок» индивидуальности, не нарушив равновесие всей системы… равновесие человеческого организма.
Джон. Я не поспеваю за Вами, доктор. Давайте по порядку. «Ширма» валится, говорите…
Робин. Да, если человек переутомлен, или болен или же выпил лишнего. Тогда эмоция может выскользнуть. А раз мы потеряли с ней связь, то она застанет нас врасплох, и справиться с ней будет нелегко. Мы вдруг ляпнем или выкинем что-нибудь вроде бы не из нашего «репертуара».
Джон. Да уж, никогда не забуду один случай со мной в Вашей группе. Будто кто-то чужой заговорил — я был потрясен, когда понял, что это я! Чуть со стыда не умер, ведь «выступление» абсолютно не вязалось с образом человека, который ни за что не сфальшивит, а я себя таким представлял.
