— А какой размер кольца нужен Кристине? — спросила мать.
Виталий чуточку растерялся. Он этого, конечно, выяснить не успел.
— Не беда, легко прикинуть на глаз, — успокоила мать. — У нее наверняка тоненькие пальчики.
Виталий кивнул. Да, очень тоненькие…
— Значит, этот подойдет. — Мать кивнула на перстень, лежащий в ладони Виталия. — Он на узкую руку. В крайнем случае будет носить не на безымянном, а на среднем или указательном пальце. Да и потом, ты всегда можешь поменять на другой, точнее подходящий по размеру. Когда узнаешь его.
— Нет, я хочу подарить ей именно этот, — заявил Виталий. — Он какой-то уж совсем удивительный… И очень ей подойдет.
— У твоего отца все работы были удивительными, — вздохнула мать.
И Виталий с ней согласился.
В воскресенье вечером, распростившись с однополчанами и добравшись до станции на попутке, Егор медленно двинулся по той дорожке, что показала ему вчера случайная попутчица. По дороге он пытался осмыслить свои действия и настроения.
Ему так уж необходима консультация неизвестного медика? Хотя дочь утверждала, что очень даже известного… Все равно…
За долгие госпитальные месяцы Егор не то чтобы изверился и потерял надежду вернуться в свой любимый военный строй… Нет… Но безоговорочно доверять заключениям и уверениям официальной медицины перестал. Особенно после поездки к бабе Дуне.
— Я тебе вот что скажу, — как-то вдруг подошла к Егору в коридоре госпиталя пожилая санитарка Люба, — здесь, конечно, лечат неплохо… И люди все хорошие. А только съездил бы ты к одной женщине!.. Тут недалеко, по Казанской дороге. У нее многие так подлечивались, что сами себя потом не узнавали.
— Ну, это мне лишнее! — хмыкнул Егор. — Себя все-таки узнавать хочется. Хотя бы иногда.
— Ладно, не шуткуй! — махнула рукой Люба. — Вот тебе адрес. Выпишешься — и сразу поезжай! Еще спасибо скажешь.
Егор поблагодарил, сунул листок с адресом в записную книжку и благополучно о нем забыл. Но недели через три после выписки, когда вновь страшно начали терзать головные боли, он вспомнил о санитарке Любе и достал этот клочок бумаги. Наутро и отправился за город.
Приютила Егора в Москве все та же жалостливая троюродная сестра матери, с которой раньше Егор даже не был знаком. Врачи настаивали на демобилизации, Одиноков сопротивлялся… Так пока и жил, надеясь вновь победить.
В поселке дорогу к бабе Дуне ему показала первая же встречная женщина в пестром платочке. И заметила:
— Только очередь к ней большая, милок… Не сразу наша бабуля всех принимает. — Она задумчиво оглядела подтянутую фигуру полковника и не утерпела: — Да неужто вы хвораете? Бравый такой… Или родственники болеют?
