Ей просто нравилось здесь стоять — среди смутного вокзального люда, обтекающего ее со всех сторон, но абсолютно ее не касающегося, посреди затухающего, измученного жарой дня, задумчиво рассматривая вокзальное пряничное здание и с удовольствием вдыхая запахи бензина, горячего асфальта и едкой городской пыли.
Заканчивалась наша обычная «карикатура южных зим». Июль уже высказался до самого конца. Обалдевшие от жары и нескончаемых толп пассажиров электрички нехотя отрывались от любимого горячего вокзального перрона, чтобы снова отправиться своим хорошо изученным, привычным маршрутом на запад с молодецким, оголтелым посвистом.
Девочка была очень просто, совсем не вызывающе одета: в дешевом, плохо выглаженном платьишке, доходящем ей до середины икр, в нечищеных туфельках, маленькая, худенькая… Золушка, ожидающая принца на площади Белорусского вокзала под скрип одуревших старых электричек, мечтающих о пенсии, и ухмылочки и выразительные, оценивающие взгляды водителей.
Ничто не напоминало о ее профессии, кроме места дислокации. Но особенно поразили Артема косы. Две светлые плотные косички уютно и привычно расположились на девочкиных плечах, демонстрируя полнейшую невинность и очевидную безучастность ко всему происходящему.
Артем в несколько огромных шагов пересек площадь и замер возле малышки с косичками. Девочка взглянула на него большими, не правдоподобно синими глазами. От нее пахло солнцем и морским песком.
— Тебя как зовут? — спросил Артем.
— Юля Рыкова, — ответила девочка и улыбнулась, наклонив светлую голову.
У малышки оказался удивительно красивый низкий голос, точь-в-точь как у Натальи Пастушной, диктора телевидения, в которую Артем был когда-то влюблен. Хотя сама дикторша была, конечно, ни при чем: ему просто всегда нравились только низкие женские голоса, он наслаждался ими, и ни одна самая распрекрасная глазасто-губастая пискля не имела ни малейшего шанса завладеть его вниманием и сердцем.
Артем прилип к асфальту.
— У меня машина… — пробормотал он, заикаясь.. — Я привезу обратно… Мы поедем ко мне на дачу… Идет?
— Идет, — кивнула Юля Рыкова.
Артему даже не пришло в голову спросить, сколько синеглазка берет за час.
Он вырос в подмосковном городе Солнечногорске.
Детство навсегда осталось холодным, пронизывающим воспоминанием необыкновенного вкуса сосулек, которые он непрерывно сосал всю зиму до самого апреля, и озера Сенеж, захлестнувшего своими водами его память.
Он жил недалеко от большого города по имени Москва и все-таки очень от него далеко. Он долго не знал и не видел страшных, пропахших пылью и гарью каменных мешков, где вырастали бледненькие, худосочные, малокровные дети, толком не представляющие, что такое настоящие зима и лето.
