Малахов медленно допил свое вино. Какая редкостная гадость!
-Ты чересчур мрачно смотришь на вещи, а жить нужно легко, - вновь заговорил Глеб. - Плохое надо отбрасывать от себя подальше и подпускать его лишь "до пальто". Принимай всех и вся такими, какие они есть. Не ищи в них того, чего не существует. И не философствуй, пожалуйста, не надо! Липовый из тебя философ, Валерий, неопытный! Ни от кого ты не услышишь четких и ясных ответов на свои дурацкие вопросы: зачем, для чего, почему... Только в России без конца ищут смысл жизни и никак не могут его найти. Вот скажи: как ты относишься к Олесе?
- Я люблю ее... - неловко ответил директор.
Витковский махнул рукой.
- Ерунда, дорогой, прости! Сказав так, ты ничего не сказал. Любишь, не понимая? Любишь, не зная? Так не бывает. Человек всегда хорошо знает то, что любит. И любит то, что знает. Я, например, люблю апельсины. И прекрасно знаю о них все, что мне нужно. Что, неправда?
Это была и правда, и неправда одновременно.
- Вы совсем чужие друг другу люди, - жестко продолжал Глеб. - Мне жаль вас обоих. Ты хороший человек, и я искренне привязался к тебе за несколько месяцев. Но ты бесхарактерный. А Олесе нужен характер. Другое дело, что она его либо никогда не найдет, либо ни за что с ним не уживется. Я хорошо знаю свою дочь. После развода она стала метаться. И ты явился, просто чтобы заполнить пустоту. Природа не терпит пустоты. Видишь ли, Олеся неживая. Ее счастье умерло, а она осталась. Без него, понимаешь? Это очень страшно - пережить свое счастье. Но так часто бывает. Когда-то моя Ася, узнав, что я ухожу, спокойно шагнула с двенадцатого этажа... Но Олеся другая. Она осталась жить. И тебя по дороге встретила, и даже вообразила на минуту, что ты можешь сделать ее счастливой.... А что ты можешь?
Поэт снова с пренебрежением махнул рукой.
"А что я могу?! - подумал Валерий и вспомнил пустые, отсутствующие глаза Олеси, преследующие его день и ночь.
- Пойми, - негромко увещевал Глеб, - мы все здесь случайные люди, и ты, и я. И все здесь случайно. Ты ненароком столкнулся с Олесей, а будь на ее месте другая, похожая, ты бы в нее точно так же врезался. Под руку тебе она подвернулась в тот самый момент, когда земля у тебя под ногами горела. Только ты сам этого еще не замечал. Женщина в такой момент - просто отдушина.
- Отдушина - место для кошек, - машинально ответил директор. - Значит, ты думаешь, с Олесей земля уже не горит?
- Ничего я такого не думаю, - хмыкнул Глеб. - А отдушина - просто черная дыра.
