— Мастаковъ твой звонитъ. Тебя къ телефону проситъ…
— Почему это мой? — нервно повернулась въ креслѣ Лидочка. — Почему вы всѣ мнѣ его навязываете?! Скажите, что не могу подойти… Что газету читаю. Пусть позвонитъ послѣзавтра… или въ среду — не суть важно.
— Лидочка, — укоризненно сказалъ Двуутробниковъ, — не будьте такъ съ нимъ жестоки. Зачѣмъ обижать этого чудеснаго человѣка, эту большую ароматную душу!
— Отстаньте вы всѣ отъ меня! — закричала Лидочка падая лицомъ на диванную подушку. — Никого мнѣ, ничего мнѣ не нужно!!!
Двуутробниковъ укоризненно и сокрушенно покачалъ головой. Вышелъ вслѣдъ за Евдокіей Сергѣевной и, деликатно взявъ ее подъ руку, шепнулъ:
— Видалъ-миндалъ?
— Послушайте… Да, вѣдь, вы чудо сдѣлали!! Да вѣдь, я теперь вѣкъ за васъ молиться буду.
— Мамаша! Сокровище мое. Я самый обыкновенный земной человѣкъ. Мнѣ небеснаго не нужно. Зачѣмъ молиться? Завтра срокъ моему векселю на полтораста рублей. А у меня всего восемьдесятъ въ карманѣ. Если вы…
— Да, Господи! Да, хоть всѣ полтораста!.. И, подумавъ съ минуту, сказалъ Двуутробниковъ снисходительно:
— Ну, ладно, что ужъ съ вами дѣлать. Полтораста, такъ полтораста. Давайте!
Наклонившись ко мнѣ, сверкая черными глазами и страдальчески искрививъ ротъ, Воздуходуевъ прошепталъ:
— Съ ума ты сошелъ, что ли? Зачѣмъ ты познакомилъ свою жену со мной?!
— А почему же васъ не познакомить? — спросилъ я удивленно.
Воздуходуевъ опустился въ кресло и долго сидѣлъ такъ, съ убитымъ видомъ.
— Эхъ! — простоналъ онъ. — Жалко женщину.
— Почему?
— Вѣдь ты ее любишь?
— Ну… конечно.
— И она тебя?
— Я думаю.
— Что жъ ты теперь надѣлалъ?
— А что?!
— Прахомъ все пойдетъ. Къ чему? Кому это было нужно? И такъ въ мірѣ много слезъ и страданій… Неужели еще добавлять надо?
— Богъ знаетъ, что ты говоришь, — нервно сказалъ я. — Какія страданія?
— Главное, ее жалко. Молодая, красивая, любитъ тебя (это очевидно) и… что жъ теперь? Дернула тебя нелегкая познакомить насъ…
— Да что съ ней случится?!!
— Влюбится.
— Въ кого?!
Онъ высокомѣрно, съ оттѣнкомъ легкаго удивленія поглядѣлъ на меня.
— Неужели, ты не понимаешь? Ребенокъ маленькій, да? Въ меня.
— Вотъ тебѣ разъ! Да почему же она въ тебя должна влюбиться?
Удивился онъ:
— Да какъ же не влюбиться? Всѣ влюбляются. Ну, разсуждай ты логично: если до сихъ поръ не было ни одной встрѣченной мною женщины, которая въ меня бы не влюбилась, то почему твоя жена должна быть исключеніемъ?
— Ну, можетъ быть, она и будетъ исключеніемъ.
