– Ну, если это действительно так важно… – Он отдал какое-то распоряжение по телефону. – Ваши люди могут подняться к ней через десять минут.
Дорн подошел к двери, чтобы предупредить Доджа, потом снова вернулся к столу.
– Доктор, скажите, что вам известно об этой женщине?
– Пожалуйста. Когда ее сюда доставили, мы констатировали…
– Не то, доктор. Я знаю эти факты, так как читал ваш рапорт. Меня интересует ваше личное мнение. Во-первых, она действительно потеряла память или просто ломает комедию?
– Я так не думаю. Она не поддается гипнозу. И у нее приличный кровоподтек на затылке. Вполне возможно, что это след от удара, который и послужил причиной потери памяти. Такие случаи редки, но, тем не менее, встречаются в практике. Я думаю, что у нее типичная амнезия.
– Что вы можете сказать относительно продолжительности этого состояния?
– Ничего определенного. Неделя… Месяц… Думаю, не больше.
– Вы не пробовали вводить ей скополамин, чтобы заставить говорить?
– Такая мысль была, но ведь это очень опасно. – Форрестер улыбнулся. – Если амнезия мнимая, то она заговорит. В противном случае мы усугубим потерю памяти. Конечно, если вы прикажете мне ввести скополамин, я введу, но при этом мы рискуем продлить амнезию на неопределенный срок.
– Благодарю за помощь, док. Я приду к вам еще раз, когда получу заключение нашего эксперта. Мы избавим вас от этой беспокойной больной, как только появится хоть какая-то возможность.
Полчаса спустя Вольверт вошел в помещение, предоставленное в распоряжение Дорна доктором Форрестером. Там уже был О'Халлаген.
– Ну что? – спросил Дорн, поднимаясь.
– Вне всяких сомнений, эта женщина была любовницей Кунга. Я достаточно часто видел его инициалы, чтобы не ошибиться. Да и цвет татуировки весьма специфичен, так что его практически невозможно подделать.
– Практически? – переспросил Дорн, пристально глядя на Вольверта.
– Может быть, какой-нибудь выдающийся мастер и смог бы это сделать, но я сильно сомневаюсь в такой возможности. Мое «практически» означает «абсолютно». Я поставил бы свое жалованье на то, что в данном случае речь идет об Эрике Ольсен.
– Ну что же, – проговорил Дорн, оглянувшись на О'Халлагена. – Наблюдайте за ней повнимательнее. Я сообщу в Вашингтон. Мы не можем ничего предпринять, не получив санкцию оттуда… Жаль, конечно, терять время. Но дело слишком важное. Слишком…
– Можете не сомневаться, здесь она будет жива и невредима, пока не понадобится вам.
Но, говоря это, О'Халлаген не брал в расчет приезд Малиха. Когда после приземления русского в Париже шеф английской разведки узнал, что его агент обведен вокруг пальца, он был так взбешен, что решил больше ни о чем не информировать американцев. Так уж получилось, что самый опасный из русских агентов совершенно свободно разгуливал по столице Франции, а ЦРУ совершенно про это не знало. Если бы необходимая информация своевременно поступила бы к О'Халлагену, Эрику охраняли бы намного бдительнее.
