— Я полагаю, — начала она строго, заметив, как испугалась Эллена при ее появлении, — я полагаю, — снова повторила она, даже не предложив девушке сесть, — что вы и есть та молодая особа из Неаполя.
— Меня зовут Эллена ди Розальба, — ответила бедняжка, обнадеженная кажущейся вежливостью обращения.
— Никогда не слышала такого имени, — ответила настоятельница, — но мне известно, почему вас направили сюда. Здесь вы должны набраться тех знаний, которых вам не хватает, и понять, что такое чувство долга. Поскольку вы отданы под мой надзор и опеку, я все это время буду неукоснительно, с присущей мне ответственностью выполнять эти нелегкие обязанности. Я согласилась взять их на себя исключительно потому, что намерена защитить знатную и благородную семью от посягательств на ее честь и покой.
Эти слова объяснили бедной девушке все. Она слушала их, стоя неподвижно, словно окаменела. Трудно сказать, какие чувства и мысли переполняли ее: сначала это был испуг, потом стыд, а затем ее охватили гнев, чувство протеста и искреннее негодование, что кто-то посмел обвинить ее в попытке вторгнуться в чужой дом против желания его хозяев. Оскорбленная гордость наконец помогла ей обрести силы и дар речи. Она потребовала объяснить, кто посмел ее так грубо похитить, увезти из родного дома и по чьей воле ее хотят насильно заточить в монастырь.
Настоятельница, не привыкшая к возражениям, сразу даже не нашлась, что ответить строптивой ослушнице. Эллена уже понимала, какая гроза может обрушиться сейчас на ее голову, но уже не испытывала ни страха, ни бессильного отчаяния.
«Ведь это надо мной совершено насилие, — говорила она себе. — Неужели оно должно восторжествовать, а невинная его жертва понести наказание. Нет, им не удастся добиться от меня смирения и покорности. Мне только надо сохранять присутствие духа, способность оценить своего противника, предугадать его действия. Я должна не бояться, а презирать его и добиться над ним превосходства». Так уговаривала себя бедная девушка, готовясь к худшему.
— Я должна напомнить вам, — наконец обрела дар речи настоятельница, — что в вашем положении вопросов не задают. Лишь чистосердечное раскаяние, смирение и покорность могут смягчить вашу участь. Можете идти.
— Благодарю вас, — с достоинством ответила Эллена, поклонившись. — Мне остается лишь уповать на милосердие моих притеснителей.
Понимая, что дальнейшие протесты бесполезны и даже унизительны, девушка подчинилась своей участи, твердо решив даже в страданиях, если они ей суждены, никогда не терять достоинства.
