— Я не в том возрасте, сын мой, чтобы бездумно поддаваться чувствам, — сурово заметил маркиз. — Я не юнец, как видишь, и не могу закрывать глаза на очевидные факты. Я верю тем доказательствам, которые у меня есть, а они убеждают меня в том, что я прав.
— Какие же доказательства так легко убедили вас, отец? — вскричал Винченцо. — Что могло столь разительно повлиять на ваше доверие ко мне?
Маркиз опять сурово отчитал сына за неповиновение и строптивость, и хотя он был многословен и красноречив, это не привело к взаимопониманию между отцом и сыном. Маркиз продолжал бездоказательно обвинять во всем Эллену и пугал сына отцовским гневом. Винченцо самоотверженно защищал ни в чем не повинную девушку и убеждал отца в искренности и глубине своих чувств к ней.
Маркиз был непреклонен и опять не пожелал назвать имя своего тайного осведомителя. Винченцо ничуть не пугали угрозы отца, честь Эллены была для него превыше всего, и он мужественно противостоял всем наветам.
Маркиз снова ничего не добился. Гнев и угрозы не помогли ему там, где преуспели бы отцовские понимание и любовь, которые скорее могли бы пробудить в юноше сыновние чувства и, возможно, поколебали бы в душе Винченцо его отчаянную решимость. Но, увы, такового не произошло. Винченцо более не испытывал ни колебаний, ни сомнений.
Отец предстал пред ним высокомерным деспотом, посягнувшим на его священное право на личное счастье, оскорбившим и оговорившим беззащитную и ни в чем не повинную Эллену на основании злостных наветов какой-то ничтожной личности. Поэтому Винченцо не мог испытывать ни угрызений совести, ни сожаления за свое непослушание. Теперь он был полон решимости ускорить свой брак с Элленой. Только это может сделать его счастливым и спасти Эллену от дальнейших оскорблений.
На следующий день он отправился на виллу Алтиери. Синьора Бианки должна была поговорить с Элленой и назначить день свадьбы. Задумавшись, он не заметил, как дошел до того места, где арка словно перерезала своей тенью дорогу, и в ту же минуту услышал голос:
— Не ходите на виллу. Там смерть.
Знакомая фигура в сутане исчезла так же быстро, как и появилась. Прежде чем Винченцо опомнился, он был снова один среди развалин. В полном отчаянии он крикнул:
— Чья смерть?
Но кругом была тишина. Он хотел было броситься на поиски исчезнувшего монаха, но тут же понял, что благоразумнее всего следует немедленно поспешить на виллу.
Каждый, знавший о недомогании синьоры Бианки, подумал бы, что несчастье случилось с ней, но Винченцо испугался за Эллену. В его смятенном мозгу мелькнула страшная мысль, что кто-то покусился на жизнь Эллены. Он уже видел ее распростертой на полу в луже крови, ее мертвенно-бледное лицо и угасающий взор, полный мольбы и упрека, тщетно взывающий о помощи.
