Так, погруженный в свои волнения и переживания, он достиг развалин. Оглядываясь вокруг, он как бы ждал, что увидит снова своего мнимого или настоящего загадочного соперника, но дорога была пуста, развалины молчали, и юноша продолжил свой путь домой. «Сегодня вечером, — думал он, — я окончательно все выясню».
Дома его ждала записка отца, в которой тот просил никуда не уходить и дождаться его возвращения. Винченцо не мыслил не исполнить просьбу отца. День был на исходе, а отца все не было. Маркиза лишь неодобрительно посмотрела на сына, выразив этим свое недовольство и порицание за поведение в последние дни, и полностью нарушила все его планы на вечер, попросив сопровождать ее в Портико. Это означало, что он не сможет встретиться вечером с Бонармо и узнать о его решении — готов ли он снова сопровождать его на виллу Алтиери.
Весь вечер Винченцо провел с матерью в Портико, а вернувшись, узнал, что отец так и не появлялся. Он терялся в догадках, зачем он понадобился отцу и о каком неотложном деле тот должен был с ним поговорить.
Наконец запиской дал знать о себе Бонармо. Он отказался сопровождать его в крепость ночью и еще раз предупреждал, что до добра это не доведет. Лишившись таким образом спутника, Винченцо решил пока отказаться от визита в крепость, но на виллу Алтиери был намерен пойти во что бы то ни стало. Взяв лютню, он незаметно через сад вышел из дома несколько ранее намеченного им часа.
Солнце только что ушло за горизонт, и край неба все еще рдел. На юго-западе были хорошо видны очертания Везувия. Вулкан в темной дымке сумерек был спокоен. Винченцо, подходя к задней калитке сада, слышал далекие голоса портового люда. Войдя в сад, он увидел светящиеся окна виллы, и сердце его затрепетало от надежды увидеть сегодня Эллену. Но он взял себя в руки и, замедлив шаг, дал себе успокоиться. Однако на душе было тревожно. Его мучил стыд, что он так тайком, через удобную заднюю калитку проник в сад и этим посягнул на покой Эллены. Однако соблазн увидеть ее был слишком велик. Он подошел к дому со стороны теплицы через тенистую апельсиновую рощу и вдруг в садовом павильоне у распахнутого окна увидел Эллену. Она сидела, держа лютню в руках, и, видимо, была погружена в свои, дорогие ей, раздумья. Он вспомнил, что однажды уже видел это мечтательное выражение на ее лице. Это было тогда, когда она еле слышно произнесла его имя. Сердце его радостно защемило, и он тотчас готов был выйти из темноты сада и пасть к ее ногам. Губы девушки разомкнулись, и она опять произнесла какие-то слова, словно беседуя сама с собой.
