Странно, во всяком случае, что ни Мата Хари, ни ее защитник не воспользовались фактом этого возвращения в Париж как косвенным доказательством ее невиновности. Будь я на месте Клюне, я по всей вероятности, по воле совести сказал бы членам военного суда: «Обратите внимание, пожалуйста, господа, что эта женщина в тот момент, когда возвращалась во Францию, не была в неведении о подозрениях в свой адрес; если бы это подозрение не было беспричинно, если бы ее совесть не была, по ее мнению, чиста, если бы она не думала, что располагает достаточными доказательствами своего дружественного отношения к нашей стране, если бы она не желала в высшей степени нашей победы, победы армии, где воевал единственный мужчина, которого она любила и для которого жертвовала собой, для нее не было бы ничего проще, как прислушаться к этим мудрым советам? Господа, вспомните, пожалуйста, о том, что говорил Виктор Гюго: «Если бы меня захотели обвинить в том, что я украл башни Нотр-Дам, не собираясь доказывать мне это коротко и ясно, я как можно скорее удрал бы от полиции». Мата Хари, обвиненная в столь же фантастическом преступлении, посчитала, однако, за лучшее, не сбежать прочь, а поспешить в самое опасное место, чтобы таким образом доказать свою невиновность». Но знаменитый адвокат, взявший ужасно серьезную честь этой защиты на себя, предпочел вложить все доверие в важность свидетельских показаний, которые должны были стать благоприятными для баядерки. Министры и посланники длинной шеренгой подходят к свидетельской стойке, чтобы удостоверить невиновность этой женщины; кроме того, ни для кого не тайна, что этот выдающийся юрист, строгий арбитр в конфликтах между нациями и бесспорный мастер в адвокатском сословии, как и многие другие, тоже попал в свое время в волшебные сети этой необычной женщины, этой Цирцеи, обаянию которой, кажется, никакой смертный не противопоставил сопротивление Одиссея, и он считает себя уверенным в том, что со своими способностями сможет спасти ее… Число любовников с разными именами и титулами, которых Морне приписывает танцовщице, невероятно велико! Я имею в виду не молодых глупых летчиков, и не вспыльчивых людей среди офицеров в низких и высших званиях, которые, как говорят, были лишь незавидными игрушками на одну ночь в ее ненасытных руках. «Прежде чем завязать интимные отношения с французским военным министром, шпионка была очень близка с немецким кронпринцем, которого сопровождала на большие маневры в Силезии; потом с одним из наивысших служащих Кэ д'Орсе (МИД Франции); затем с голландским премьер-министром, после этого…» Дойдя до этого момента, автор отчета таинственно замолкает, он хочет называть только имена, которые фигурировали на процессе и которые опубликовали газеты. Имя мэтра Клюне тоже присутствует. Одни говорят: «Он поклонялся ей, и хотя в настоящий момент ее ареста у него сохранилось только лишь воспоминание об ее обаянии, так как она так же позорно обманула его, как и других, но все же, он хотел из благородных побуждений помочь ей своим престижем и своим красноречием». Другие полагают, что защитник и тогда еще был одним из ее любовников. Достаточно ли этой, хоть живой, хоть мертвой его любви, чтобы объяснить его абсолютную убежденность в невиновности Маты Хари? Так как Массар сам вынужден признать, что замечательный правовед, душа которого отражает самые чистые гражданские добродетели, всегда, до мгновения приведения приговора в исполнение, хранил свою непоколебимую веру. Конечно, нельзя умалчивать, что бывший комендант Парижа добавляет: «Его чистосердечность была трогательной, его самоотверженность волнующей и достойной лучшего применения». Теперь я удивляюсь не чистосердечности, а, пожалуй, слабости адвоката. Так как он, кажется, хочет вмешиваться только своими просьбами к судьям, чтобы они простили всплески эмоций его клиентки. В трудные моменты, когда обстоятельства требуют делать острые и жесткие заявления, он сам «заматывает» их парализующим повторением пошлых фраз, которые не свидетельствуют ни о чем, и только все запутывают.
