— Это водохранилище. Его построил Юстиниан, он, как и я, был греком, — сказал хозяин лодки. — Чтобы не рухнул свод, он приказал установить триста шестьдесят пять колонн, столько же, сколько дней в году. Потом сюда подвели воду, и с тех пор каждый день в году Константинополь может пить из этого водохранилища.
Уже на следующее утро Хасан сложил красный парус и оставил его в башне, лодку же доставили к водохранилищу.
Не зная отдыха, сидел Хасан на веслах, день за днем скользя по подземной реке. Он нагружал свою лодку тем хламом и отбросами, которые выделял организм огромной столицы империи и которые ее жители кидали у входа в водохранилище. Этот мусор он увозил в самые дальние уголки огромного подземелья. За это ему и платили. От гребли его мышцы вздулись буграми, а сам он превратился в широкоплечего силача. Веслом мог вытащить человека из воды. Передвигаясь с фонарем на носу лодки по лесу ионических и дорических колонн, он изучил все уголки подземелья. Однажды он увидел колонну, которая постоянно плачет, в другом месте с ужасом обнаружил в воде огромную, вырезанную из камня женскую голову, подпирающую колонну более низкую, чем остальные.
— Это Медуза, — сказал ему грек, — она может отравить взглядом. Ее глаза убивают. Когда она смотрит на человека, то расчленяет его жизнь на счастливые и несчастливые мгновения. Ее правый глаз охватывает взглядом все беды и несчастья и видит только плохое, зато левый — только хорошее. Поэтому строители Юстиниана положили голову Медузы боком. Видишь, колонна опирается на ее ухо. И поэтому ее левый глаз, тот, что в человеческой жизни видит только хорошее, всегда находится над водой, а правый (тот, что убивает) — под водой. Через воду яд опасного глаза убить не может… Но на всякий случай будь осторожен. Она всегда смотрит в одном направлении, туда, где у побережья Азии виден остров Леандра, который вы, турки, называете Киз.
— А Медуза живая? — спросил Хасан.
— То живая, то неживая, — ответил грек.
— Как это?
— А вот так. Когда она выходит из греческого мифа, то убивает взглядом, а потом возвращается назад.
Иногда плавание в подземелье наводило на Хасана тоску. Чтобы отдохнуть от сырости и мрака, он забирался на самый верх башни, опоясанный круговым балконом, и там грелся на солнце, разговаривал с птицами и предавался лени. Он любил пить «печеный» чай, приготовленный на пару, и смотреть на туманную Азию по другую сторону Босфора. Иногда он приводил туда дочь своего хозяина-грека и показывал ей свое царство. Она веселилась, глядя на птиц, рассевшихся на верхушке башни, и как-то раз неожиданно поцеловала Хасана, а потом стащила с его головы зеленую чалму и подняла ее высоко над головой. Чалма размоталась, ее свободный конец струился по ветру.
